Брошенка

Но просидев рядом с ним несколько часов подряд я так и не узнала в этом мужчине своего мужа.

Чужой.

Больше не мой.

И пустота в душе, как чёрная бездонная пропасть. Словно выжженная земля, на которой больше ничего не вырастет. Не заполнить её ничем, пустоту эту. Она пожирает меня, уничтожает изнутри и я больше не вижу выхода. Не вижу нас вместе.

— Нина Ивановна, не в обиду, конечно… Вы очень красивая женщина, но сейчас выглядите так плохо, что я уже подумываю устроить вас рядом с мужем. На соседней койке. Ну разве можно доводить себя до такого? — доктор отчитывал меня добрых полчаса, а я лишь сидела и кивала. — Кто же знал, что девице не в травматологию, а в психиатрическое отделение надо? Но теперь это проблема милиции, а не…

— Евгений Семёнович, вы хотели о чём-то поговорить? Результаты анализов готовы уже? — некрасиво перебила его, на что доктор понимающе закивал.

— Да, да… Готовы. Мы, конечно, сегодня ещё пару тестов проведём, но в целом картина мне ясна…

Возникла какая-то неловкая пауза и мне вдруг стало страшно.

— Что-то не так? Вы же говорили, что всё нормально, когда он очнулся. Он при памяти и соображает здраво, я с ним несколько часов просидела.

Евгений Семёнович кивнул, но как-то неуверенно.

— Видите ли, Нина Ивановна… С памятью и реакцией у него на первый взгляд всё хорошо. Но вряд ли в ближайшее время Вячеслав станет на ноги. Если вообще когда-нибудь станет.

Наверное, в этот момент моя пропасть стала ещё шире и я полетела прямиком в её чёрную пасть. На мгновение стало душно, затошнило, но я, даже не шевельнувшись, продолжала неверяще взирать на доктора.

— Нет… Не может быть. Вы же не хотите мне сказать, что Слава может остаться инвалидом?

Евгений Семёнович тяжело вздохнул, подвинул мне стакан с водой.

— Всё может быть, Нина Ивановна, но мы будем надеяться на лучшее. Для начала, как я уже сказал, проведём тесты, посмотрим, что там да как… А потом я выпишу вам направление в другую клинику. Увы, такие сложные случаи мы лечить не в состоянии, нет оборудования и специалистов. Просто предупреждаю вас, чтобы вы были готовы ко всему… Ну, и поговорили с мужем сами. Такое лучше услышать от близких.

Из кабинета главврача вышла на негнущихся ногах и поковыляла к палате Славы, хватаясь за стены. Я не представляла, как скажу ему об этом. Ему, сильному мужчине, который привык управлять своей жизнью, а не инвалидным креслом… Тому, который не примет такого исхода. Да он скорее с собой покончит, чем позволит кому-то выносить из-под него утку.

А дети? Что будет с ними, когда они увидят своего отца таким? Что со всеми нами будет теперь?

Упав на стул у палаты, спрятала лицо в ладонях и тихонько заскулила.

глава 20

Вячеслав

Она молча вошла в палату, присела на стул и, прикусив губу, уставилась в пол.

— Нин? Что-то случилось? — почувствовал неладное, но решил дать ей время прийти в себя и рассказать самой.

Отчего-то он не хотел этого слышать. Впервые в жизни трусил в прямом смысле слова и в глотке словно ком возник. Кислорода вдруг стало катастрофически мало, вот-вот задохнётся.

— Слав, — она вдруг вскинула голову, сглотнула и в глаза его посмотрела. Пристально так, с болью затаённой. Как будто то, что сейчас поведает ему, навсегда изменит их жизнь. В принципе, он уже давно марширует с улыбкой до ушей прямиком в бездну. — Я должна тебе кое-что сказать…

— Говори, — руки непроизвольно сжались в кулаки.

— Доктор сказал… Он даст нам направление в другую клинику. В хорошую…

Варламов закрыл глаза, шумно втянул в себя воздух. Он уже догадывался. Нет, не догадывался. Знал.

— Я калека? — выдохнул.

Нина всхлипнула, но вопреки слезам, что покатились по щекам, замотала головой.

— Нет! Не калека! Не говори так! Мы что-нибудь придумаем. Ты же знаешь, врачи могут ошибаться… К тому же, они сами признают, что не настолько компетентны, чтобы…

— Ладно. Я понял. Яну с Киром привези ко мне. И будь осторожна. Я сейчас парней из ЧОПа для тебя вызову. Пока эта дура на свободе не ходите без охраны, — внутри словно щёлкнул какой-то выключатель, радостные эмоции от того, что вновь мог видеть жену погасли. И лишь одно желание — увидеть детей.

— Да… Хорошо. Только прошу, не отчаивайся, Слав. Ещё ничего не известно, — взирала на него глазами, полными мольбы, но он-то знал, это всего лишь желание помочь, жалость, не более.

Хотела услышать, что ещё не всё потеряно, что он будет бороться. Хотела, чтобы успокоил и пообещал, что всё будет хорошо.

Только ему так нихрена не казалось. Он потерял всё. В один миг. За одну совершённую им глупость теперь будет расплачиваться вечно. И не только он. Его семья теперь обрела отца-инвалида. Грёбаную обузу.

Так и не дождавшись от него ни слова, Нина ушла. Ушла, оставив после себя лишь шлейф собственного запаха. До одури родного… Только он теперь не имеет права на неё. Всё проебал.

Зарычав, ударил по ноге кулаком и… Ничего не почувствовал. Бил снова и снова, мечтая о боли, но её не было. Ничего не было. Как будто он уже сдох, а тело больше ему не принадлежит.