Брошенка

Он схватил меня за руку и с силой дёрнул на себя, так, что не удержалась и упала ему на грудь.

— Я всё ещё твой муж. Я всё ещё глава семьи!

— Какой семьи, Слава? Той, которую ты бросил?!

— И ты будешь меня слушаться! — продолжал, словно не слышал меня. Хотя… когда он слышал-то? — Больше никуда без моего ведома! Я распоряжусь, чтобы охранники за этим проследили!

— Ты не смеешь, Варламов. Не после того, как… — закончить свою мысль не смогла, он набросился на мои губы жадным, голодным поцелуем.

И в тот же миг я потеряла бдительность и разум, растворившись в этом поцелуе, о котором теперь могла лишь вспоминать и рвать этими воспоминаниями свою обугленную душу на кровавые ошмётки.

глава 21

Нина

— Прости… Но я должна идти, — с силой выдернула свою руку из его, пытаясь отдышаться. — Я хочу встретиться со своей единственной подругой и я встречусь. А ты, Слав… Я очень тебя люблю, знаешь? И, наверное, буду любить всегда. Но ты больше не можешь мне приказывать, что делать, куда ходить и с кем встречаться. Дети пусть пока побудут здесь.

Варламов подался вперёд, чтобы возразить, но в этот момент ворвалась Валерия Николаевна.

— Сыночек! Боже мой! Очнулся, хороший мой! — свекровь, минуя меня, как нечто маловажное, бросилась к Славе, а я, наконец, вылетела из палаты.

— Нина! — вслед звучит разъяренный крик Варламова, но я уже захлопываю за собой дверь.

Его поцелуй до сих пор обжигает кожу и я невольно касаюсь пальцами губ. Целовал, как раньше… Боже мой, как же давно это было! Кажется, целая вечность прошла. А я ведь даже не замечала, что он отдалился, перестал меня ревновать. Перестал обращать внимание, как на женщину. И я сама в этом виновата. Растворилась в нём, забыла о себе. А потом ещё Юлька с Артуром… Надо же мне было попереться на ту дачу проклятую!

— Мам! Мы чай папе принесли! — Кирюша бежал впереди Яны, держа бумажный стакан с кипятком, а у меня сердце куда-то вниз рухнуло.

— Господи, Кирилл! Ты же ошпариться мог! Яна, куда ты смотришь?! — рявкнула на дочь, а та остановилась, потупилась.

Я только сейчас заметила, что дочь вся красная, запыхавшаяся.

— Мам… Он не давал мне стакан. Говорит, сам папе отнесёт и бежать бросился. Я не успела… Прости, мам, — и смотрит на меня так, что душа в лохмотья.

Что же я за мать такая… Чего ору на невинного ребёнка. Потому что папашу им выбрала изменника, или потому что сама овца глупая?

— Ладно… Кирюш, осторожнее неси. Не пролей на себя, — отворила сыну дверь и он довольный шагнул внутрь. — Яночка, моя девочка, иди сюда, — распахнула объятия и дочь вдруг улыбнулась.

— Я думала, ты меня ругать будешь, — обняла меня за талию, уткнулась носом в грудь. — Прости, мам…

— Это ты меня прости, крошка. Я совсем уже с ума сошла со всем этим…

Яна подняла на меня взор, затуманенный слезами.

— Мам, а папа… Он так и останется… Таким?

Ну вот зачем? Зачем ты, Господи, принуждаешь меня к этому? Почему я должна объяснять это своим детям?

— Я не знаю, Ян. Но ты должна принять тот факт, что, возможно, так и будет. Прошу, не говори ничего, Кирюше…

Дочь вздохнула, молча кивнула.

— Хорошо, мам.

Рыдания снова сдавили горло железными тисками и я всхлипнула.

— Не плачь, мам! Кирилл увидит! — шикнула на меня дочка, а я вдруг поняла, что она — вторая я.

Такая же любящая. Так же пожертвует при необходимости собой. Только внешне отца копия.

— Не буду. Иди к ним. И следи за братом. Мне отъехать нужно.

Яна тут же нахмурилась, с протестом во взгляде скрестила на груди руки.

— Куда отъехать? К нему? К любовнику своему?

Я вспыхнула и даже дар речи потеряла.

— Что, мам? Думаешь, я совсем глупая? Или маленькая, как Кирилл? Я не слепая, мам! Не уходи! — схватила меня за руку так сильно, что мне показалось, сейчас сломает пальцы. — Мам, он ведь не стоит нас! Мы — твоя семья!

— Яна, — выдохнула рвано, притягивая к себе дочь. — Ты что?! Я не к нему! С ним не было ничего и никогда не будет! Я папу твоего люблю, глупая! И никогда его не предавала! — в отличие от него. — Даже в мыслях не было! — прижала малышку к себе, а она крепко обняла меня руками.

— Правда? Не бросишь нас?

Вот тут мне уже стало дурно от вопросов дочери и токсикоза вместе взятых. Пошатнулась, схватившись за подлокотник деревянного кресла.

— Мам! — Яна вскрикнула, а я тут же зажала ей рот ладонью.

— Тихо! Ничего отцу не скажи! Со мной всё нормально.

Но в тот же миг дверь открылась и показалось лицо свекрови.

— Что это тут происходит?

— Вам какое дело, Валерия Николаевна? — я огрызнулась, как никогда ранее, на что её глаза полезли из орбит.

— Ты… Да как ты смеешь так со мной разговаривать?!

— Помолчи, бабушка! — Яна ответила ей так, как никогда не посмела бы я, на что нижняя челюсть свекрови отъехала вниз. — Иди к папе! И оставьте уже мою маму в покое!

Доченька моя… Моя маленькая воительница. Только Славка мог вот так гаркнуть на мать, когда она начинала меня донимать… А тут Янка. Малышка моя…

— Иди, мам. Я присмотрю за ними.

*****

Это странно, но даже несмотря на всё произошедшее в последнее время, я была окрылена. Я впервые за несколько недель улыбалась и была в отличном настроении.