Брошенка

Свекровь подперла рукой голову и первая слеза скатилась по её бледной щеке. Честно говоря, было жаль эту несчастную женщину. Так жаль, что хотелось плакать самой… Но что я могла сделать? Разве я виновата в том, что Варламов сейчас уничтожает не только себя, но и свою мать? Моё прегрешение лишь в том, что однажды позволила себе расслабиться. Немного пополнела, может волосы покрасить забыла, маникюр не сделала… Да. На дачу ту треклятую поехала, дала повод для подозрений… Всё так. В том, что мы отдалились друг от друга есть доля моей вины и я это признаю. Но я не изменяла. Не бросала. Не лгала. В отличие от Варламова. Это его сумасшедшие подружки чуть не лишили жизни меня и нашего нерождённого малыша. И это забыть невозможно. Я простила их всех, отпустила зло. Да только выкинуть это из памяти… Не смогу. Никогда. И какой смысл пытаться начинать сначала? Чтобы вспоминать раз за разом, когда он будет меня целовать, что точно так же он целовал другую? Шептал ей нежности и ласкал своими руками? Чтобы упрекать друг друга? Снова цапаться, как кошка с собакой и при малейшей ссоре снова выворачивать всё наружу? Выплёскивать всё то дерьмо… Нет. Уж лучше так, воя по ночам в подушку и просматривая старые фотографии, где мы счастливы и беззаботны. И снова выть в подушку, потому что так и не научилась жить без него. Внешне я изменилась, да и внутренне, наверное тоже… Вот только душа всё та же. Всё то же сердце. Всё так же оно любит.

— Я понимаю, — Валерия Николаевна кивнула, хотя я была уверена, что сейчас на меня посыпятся обвинения во всех бедах и катастрофах когда-либо случавшихся во Вселенной. Похоже, действительно подкосило старушку. — Понимаю, как женщина. Когда-то отец Славы мне изменил… И знаешь, так тяжело было, так плохо, что несмотря на свою огромную любовь к нему, я не смогла через это перешагнуть. Не смогла идти дальше по жизни рука об руку с ним. И другого не смогла полюбить, хотя мужчин вокруг меня увивалось множество. Ни один не смог занять его место. Я посвятила себя сыну… Он был моим счастьем, моим сердцем, моей силой. Несмотря на то, что отец Славу не воспитывал, из него вырос настоящий мужчина. Я горжусь им и всегда буду гордиться… — утерев слезы, он подняла на меня покрасневшие глаза. — Но я так одинока, Нина. Ведь у Славы есть ты, дети. Он живёт вами. А я… Всего лишь мама взрослого мужчины, — горько усмехнулась, а у меня в горле образовался колючий ком. — Он любит меня, заботится, это да… Но я одинока, понимаешь? Не повторяй моих ошибок. Не забывай о себе. Не растворяйся в детях. Я не смею просить тебя вернуться к Славе. Но вижу, как сильно вы любите друг друга. И хочу тебя предостеречь… Это не пройдёт с годами. Не вылечится. Это навсегда.

глава 27

Вячеслав

— Папа! Папулечка! — дочь бросилась ему на шею, радостно обнимая и заразительно смеясь. Не выдержал даже, сам улыбнулся. — Я победила, прикинь?!

— Да ты что? Это же круто! Умница папкина, держи подарок, — Варламов, конечно же, знал, что Яна выиграла соревнования по плаванию. Нина ещё два часа назад позвонила. Да и о предстоящем событии он знал заранее, хоть и делал сейчас вид, что для него это сюрприз.

— Ух-ты! Это же мобильник новый! А я свой вчера разбила… — и об этом он тоже знал. — Спасибо, папочка, — снова прильнула к нему. — Жаль, что тебя не было на соревнованиях… Катькины родители были, и Ленкины, и…

— Ну мама же была? — погладил дочь по голове, пытаясь подавить грубаное чувство вины, что мешает дышать. Чувство, что заменило в нём уже все остальные эмоции. Лишь постоянные сожаления, да самоуничтожение, которым занимается с утра до ночи.

— Была. Но тебя не хватает, пап. Сильно. Нам всем. И мне, и Киру, и маме.

Закрыл глаза, продышался, легонько отстранил Яну.

— А Кирюха, кстати, где? Я и ему подарок купил.

— Он не придёт пап, — дочка прикусила нижнюю губу, как обычно делает Нина, когда нервничает.

— Почему? Заболел, что ли?

Яна вздохнула, присела на стул рядом и начала неловко ковырять носком туфли ламинат.

— Яна? — напомнил о себе, заглядывая дочери в лицо. — Что случилось?

— Пап… Кирилл сказал, что ты нас больше не любишь… И чтобы ты сам пришел… Приехал, вернее. В общем, чтобы вернулся к нам… Если любишь…

Вот это новость, блядь…

Чего угодно ожидал, но не этого. Ему ведь казалось, что дети всё понимают и принимают своего отца таким, какой он есть. Не идеал, конечно, но и не худший родитель на свете.

В принципе, ничего удивительного. Детям не объяснишь, что ему их маму видеть сродни самым страшным адским пыткам. Видеть её и знать, что больше никогда не будет принадлежать ему. Что сам всё проебал. Своими руками разрушил семью.

Да и Кирилл прав. Не в том, что отец их больше не любит, а в том, что не может так дальше продолжаться. Детям нужен отец, а не его деньги. Детям любовь нужна, внимание. А что он, калека, может им дать, кроме материальных благ? Новый телефон, конечно, хорошо. Только как подарок, а не откуп. Сейчас же у Варламова было именно такое ощущение. Словно он откупается от собственных детей.