Брошенная в бездну

— Верно!

Женщины поднялись по булыжной мостовой к площади Бейязит. Теперь их путь лежал вдоль университетской стены. Неожиданный порыв ледяного ветра рванул платки и накидки. Женщины немного замешкались, но — дело было привычное — закутались поплотнее и двинулись дальше. Когда они пересекли площадь и вышли на шоссе, ведущее к Чаршыкапы, ветер немного стих.

— Я слыхала, что свекровь у неё была лютая, — возобновила разговор одна из женщин.

— Назан по-другому рассказывает. Свекровь будто очень её жалела, когда всё это случилось. Но я думаю, что дело было не так, — вздохнула матушка Алие. — Эта баба — сущий дьявол! Злющая! Хитрая! Я хоть там и не была, но поняла, что свекровь одной рукой рыла ей яму, а другой по головке гладила да приговаривала: «Доченька моя, ягнёночек мой!» Ишь какая ласковая! А что было все эти годы? Ведь она набрасывалась на Назан, как цепной пёс! Ничем ей не могла угодить племянница. Даже мамочкой не велела себя называть! Вот и судите, могла она ни с того ни с сего подобреть? Хитрила старуха, больше ничего!

— Ну конечно! Так оно и было, — в один голос поддержали матушку Алие женщины.

— И я ей то же говорила. А Назан всё твердит своё: «Нет, дорогая, когда я уезжала, она очень сокрушалась». А почему она уговорила племянницу не брать с собой ребёнка?

— Да, да, почему?

— Да потому, что если ребёнок останется в доме, — говорила свекровь, — то муж будет о ней вспоминать. А там затоскует, глядишь, и велит вернуться назад.

— Так она ещё надеется?

— Ну как же она поедет, сестрица? Ведь ей дали развод от трёх до девяти лет!

— Разве муж возьмёт такую назад?

— Ну конечно же нет!

— А почему не возьмёт? Нынешние мужчины — не те, что были! Шелкоперы какие-то. Им бы только женщину — пусть с ней хоть сорок человек переспали.

— Верно!

— Матушка Алие! А может, муж Назан-ханым полюбил другую?

— Да, поговаривают и об этом. Ходят слухи, что он снюхался с какой-то девкой из бара. Но племянница этому не верит. Он, говорит моя Назан, никогда не опустится до этого. Да, скорей всего, она просто хочет его выгородить. А мужчина есть мужчина! Как говорится: «Мой отец самый чистый на свете, и то в постель с женой ложится…»

Раздался взрыв смеха.

Они прошли через Чаршыкапы и, не доходя Чемберлиташа, свернули в одну из узких улочек. Слева и справа в неё вливались, словно ручейки, группы мужчин, женщин и детей. Толпа людей постепенно росла и дальше уже текла, словно большая река в половодье…

Было без пяти семь, когда матушка Алие и её товарки вошли в чулочный цех. Молодые работницы встали у машин, а старые гуськом направились в маленькую боковую каморку. Здесь производили последнюю операцию: вручную зашивали мысики.

Матушка Алие, которая обычно чесала язык, проклиная Назан, либо зубоскалила, отпуская такие шуточки, от которых женщины чуть не падали со смеху, сегодня была задумчива и молчалива.

— Кто бы там что ни говорил, а я зла на твою племянницу! — обратилась к ней Фирдес.

— Почему? — рассеянно спросила матушка Алие.

— Как почему? Да ведь это твоя приёмная дочь! Ни разу не вспомнила о тебе, пока ей было хорошо! А сейчас приехала без гроша и села на шею.

— Нет, дорогая, слава аллаху, у неё есть за пазухой несколько курушей.

— Тогда что тебя тревожит? Почему ты стала сама не своя?

Матушка Алие вздохнула и улыбнулась. Но вскоре лицо её опять стало озабоченным.

— Ах, — махнула она наконец рукой, — зачем скрывать от рабов божьих то, что ведомо аллаху? Я думаю о перстне. Посмотрели бы вы, какой у неё перстень!

Женщины даже рты раскрыли от удивления, услышав такую новость.

— Продать бы его, думаю, да купить несколько чулочных машин…

Глаза у женщин заблестели.

— Вот это да!

— Значит, дорогой перстень?

— Дорогой? Да ему цены нет! Старинный. Вроде от самого султана… Если бы она его продала! Тогда бы можно купить маленькую мастерскую. Вот было б дело!..

Каждая из них мечтала о том же самом всю свою жизнь. Даже поговорить об этом доставляло им огромное удовольствие.

— Так чего она тянет, почему не продаёт?

— Она ждёт, что муж позовёт её обратно, — сокрушённо вздохнула матушка Алие.

— Ну, если бы муж собирался взять её обратно, зачем было давать развод?

— Откуда мне знать? Свекровь сказала ей: «Ты не беспокойся, самое позднее к весне вернёшься».

— Брешет, небось, клянусь аллахом, врёт окаянная!

— Просто хитрит старуха. Выдумала всё, чтобы легче было избавиться от невестки.

— И я ей о том толкую. А она не верит… Если бы она меня послушала, продала бы перстень…

— А ты просила её об этом?

— Один раз как-то заикнулась, но она рассердилась: «Это, — говорит, — подарок мужа и память о ребёнке». Вот дурная голова! Я бы на её месте сразу продала и купила три-четыре машины…

— И, трах-тарарах, потекли бы денежки!

— Клянусь аллахом, не прошло бы и года, как я заимела бы квартиру из двух комнат с кухней.

— А я бы по-другому… Знаете, что бы я сделала? Прежде всего купила бы немного земли и построила мастерскую. А над ней квартирку.

— Хорошо придумала!

— Да что две комнаты и кухня? Как там разместиться? Я бы сделала три. И комнату для омовения…