Брошенные тексты. Автобиографические записки

Я Критике хвалу воздам
и Критику, кто ею призван,
послушный росчерку пера,
преображать людские жизни.

Так по весне роняет дождь

свою живительную влагу
на землю высохшую. Вадик,
ты сам все знаешь, все поймешь.

Конечно же, слова есть ложь,

но пусть мои слова сегодня
тебе, брат, будут словно дождь
букв одержимых, что свободно
ты на свои страницы льешь.

Я знаю, что сегодня надо

Белинского припоминать
и всю великую плеяду,
в которую тебе вступать.

Простите, Вам, ведь Вы дипломник,

не дипломат, но дипломант,
и, значит, критик, а не дворник,
чему я бесконечно рад.

И горек хлеб, брат, ваш и сладок,

он и буханка, и кулич.
Отныне вы не просто Вадик,
а вы — Вадим Эмильевич.

Вам полагается в костюме

ходить и галстуки менять.
И пребывать в глубокой думе,
веселым быть, но грустным стать.

Теперь ходить вам нужно плавно,

очки носить и не снимать.
Простым быть, но казаться главным
редактором и главным стать!

И часто ездить за границу,

и редко ездить по стране,
и не одну издать страницу
воспоминаний о себе.

Немного презирать известность,

не часто баловать толпу,
считать театр игрою в детство,
а критику — игрой в игру.

И быть повсюду приглашенным,

и никуда не успевать.
Быть благодетелем всем женам,
мужей вообще не признавать.

Писать, писать свои статейки,

статьи, статьищи — в день по пять.
И чешскую поставить стенку
в квартире, чтобы заполнять

ее изданьями своими,

а классиками разбавлять,
и на тугих обложках имя
свое с улыбкой узнавать.

Июнь, 1985

Гагариниада

Шел очередной день карантина. Я сидел дома, не выходя на улицу, прекратив всяческое общение с кем-либо. Только в сети или по телефону. Это казалось диким и неправдоподобным. Самоизоляция. Пандемия. Слова из другой жизни стремительно вошли в общий лексикон и стали обыденными. Мы с сыном начали сами готовить себе еду, убирать квартиру, делить пространство. За окном пустел город. Наша квартира наполнялась жизнью. Раньше мы приходили сюда переночевать, на бегу, мимоходом. Жизнь, интерес, энергия — все было там, вне, за пределами. Сейчас в квартире сосредоточился весь мир.

Неделю на третью позвонил Костя Хабенский. Предложил «объединиться мужиками» и помочь старшим коллегам по театру, которые оказались в непростой ситуации из-за карантина и отмены спектаклей. Так мы создали МХТ им. Гагарина — мужской Хор творцов, в который вошли мы с Костей, Миша Пореченков, Леша Трухин, Толя Белый, Андрей Бурковский, Леша Кравченко, а позже присоединились

Миронов Женя, Дужников Стас, Стоянов Юра.

Мы договорились о сумме, сбросились. Решили, что в День космонавтики надо «учинить» гагаринскую премию. Я сказал, что напишу пару строк на тему «Гагарин, первый полет в космос, вирус, мхатовское братство», в общем что-то такое. И тут «Остапа понесло». Так сочинились мои три поэмы о Гагарине и его встречах в космосе.