Брошки с Блошки

Интурист пил чай с вышеупомянутой запеканкой. Поймав мой взгляд, похвалил:

– Чизкейк по-русски – вау!

– Запеканкейк называется, – приветливо кивнула я. И шепотом спросила у подружки, наклонившейся над столом, чтобы поставить передо мной полную до краев тарелку с борщом: – Не пора уже выдворять иностранного оккупанта? Сидит как дома у себя.

– Чай допьет – и выдворим, – так же шепотом пообещала Ирка. И громко спросила: – Наташ, а ты где живешь?

– Кто-о?! – Я поперхнулась борщом.

– Натан, ласково – Наташ, Наташик, какие проблемы? – Подружка сердито зыркнула на меня и ласково воззрилась на Наташика.

– Нью-Йорк! – ответил тот гордо.

– А тут, в Санкт-Петербурге?

– В гостишница… Гостейница… – Интурист задумался. – Речница? Водянка? Морилка?

– Гостиница «Морилка» – это мощно, – одобрила я, с удовольствием хлебая борщ. – Это вещь посильнее «Фауста» Гете! Во всяком случае, тараканов и клопов там не должно быть…

– Ну что ты глумишься над заморским убогим, видишь же, какой у него русский, наверняка речь о какой-то другой морилке, – укорила меня Ирка.

– Море – морилка, – объяснил заморский Наташ. – Река – речница, вода – водянка… Но нет.

– Водянки нет – уже хорошо, – снова поглумилась я. – Здоровье – это самое главное, особенно у нас на Руси…

– О! – Гость не дал мне договорить. – Русь – русилка!

– Может, русалка? – подсказала добрячка Ирка. – Отель «Русалка», да? Лен, где такой?

– А я почем знаю? – Я отодвинула пустую тарелку и поставила на ее место полную. – Такси отвезет.

– Наташ, есть деньги на такси? – заволновалась подруга. – Тебя же вроде ограбили, бумажник увели?

– Денюжник, – напомнила я. Мне тоже стало интересно, откуда у ограбленного деньги на такси и букеты.

– Карт! – Интурист похлопал себя по нагрудному карману. – И телефон-бэнк!

– У него остались карты и мобильный банк в телефоне, – объяснила я Ирке. – Не пропадет на чужбине.

– Вот и славно. – Подруга успокоилась, и вскоре мы вежливенько, с улыбками и реверансами выпроводили нашего зарубежного гостя.

Быстро убрав со стола и перемыв посуду, Ирка выглянула в окно:

– Гулять пойдем? Боюсь, я сейчас не усну.

Солнце висело надо горизонтом как прибитое – точь-в-точь начищенный медно-красный брелок на гвоздике. Организм, привыкший к урочной смене дня и ночи, чувствовал себя странно: он ощущал усталость, но не мог расслабиться без отчетливого сигнала к отбою, каким обычно воспринималось наступление темноты.

– Как тут уснешь, – согласилась я.

И мы отправились гулять. Недалеко – по окрестностям.

Петропавловская крепость уже закрылась на ночь, и мы прошли мимо. Добрели до последней стоянки «Авроры», там Ирка долго фотографировалась, досадуя, что они с крейсером в лучших своих ракурсах не помещаются в кадр.

Потом ей вздумалось снова спеть песню про то, как дремлет притихший северный город, и мне пришлось снимать ее выступление на видео, подпевая за кадром – солистка непременно требовала бэк-вокала. Добиваясь идеального, по меркам Ирки, результата, мы сделали три дубля и всерьез рисковали разбудить дремлющий город в ближнем радиусе, но концерт пришлось прервать из-за телефонного звонка.

Мне позвонил главный редактор «Криптаймса» – Игорь Дедкин. Довольно противный мужичок, если судить по визгливому голосу, неприятно напоминающему мемеканье растревоженного козла. Так-то я этого Дедкина никогда не видела, мы с ним только по телефону и в мессенджерах общались – вот они, несомненные плюсы удаленной работы.

Дедкин снова был чем-то недоволен, он нервно взвизгивал и, кажется, даже плевался, так что я непроизвольно отодвинула трубку подальше от уха. Благодаря этому притихший северный город смог услышать новое выступление.

– Елена! – У визгливого Дедкина получилось «Йииии-лена!» – Ты что, совсем уже?! Я говорил тебе, предупреждал, просил, а ты!

– А что я? – озадачилась я, не помня за собой никакой вины. – По пять новостей в день, как договаривались, какие проблемы?

– Какие проблемы? Ты еще спрашиваешь, какие проблемы?! Ты лунатичка, нет? Запойная? Психическая? Шизофреничка с раздвоением? Левая рука не знает, что творит правая?

– Эй, эй, полегче! Без оскорблений, пожалуйста! Мало чьи руки действуют так слаженно, как мои!

– Издеваеш-ш-шься? Ш-шутиш-шь?

Визг сменился шипением, весьма зловещим, должна признаться. Я поежилась, и мои дурные предчувствия моментально оправдались:

– Ты уволена, Логунова.

– За что?!

– А за то, что не выполняешь условия нашего договора – пять новостей в день, да еще так издевательски, с хитроумностью психа со справкой…

Это было уже слишком. Я прервала связь.

– Беда? – осторожно посочувствовала Ирка, слышавшая этот разговор.

– Которая не приходит одна, – задумчиво проворчала я.

Неожиданное увольнение меня не столько огорчило, сколько привело в недоумение. Что за бред? Я свои оговоренные пять новостей в день честно-благородно выдавала, без исключений и пропусков на выходные и праздники.

Что-то путает Дедкин. Это наверняка не мои новости отсутствуют, а чьи-то чужие.

Дзынь! Дзынь! Дзынь!