Бросок Аспида

– Наши батальонные машины поехали с людьми за Периметр, а почему не прибыли дополнительные – без понятия. Но приказы надо выполнять, а не думать, почему и зачем. Может, не было больше свободных машин или еще чего случилось. Мы тогда не думали про это. Да и постов армейских из батальона охраны тогда много было по Зоне раскидано, так что теоретически мы при крайней необходимости могли бы по дороге машину у кого-то из них изъять. До складов военных, где большая база находилась, идти было всего-то пять-шесть часов. А там уж и доехать можно.

– Что дальше было, капитан? – произнесла Анна, глядя в окно.

– А дальше Выхлоп был. Вот как раз на дороге, что вдоль Рыжего леса идет. Мы уже видели забор заводских ангаров, когда вдруг потемнело небо, ветер поднялся. Думали, что просто гроза собирается, уж слишком нестандартно для Выхлопа все начиналось, не как в методичке описано. Но комбат и профессор этот стали кричать: «Бегом! Надо прятаться!» Тогда я и понял, что вот-вот грянет. Ученные врассыпную – кто упал прямо на дорогу, кто в канаву на обочину. А мне с отрядом что делать? Приказ – сопровождать и защищать. Кричу ребятам своим, чтобы хватали они этих умников и бегом тащили к складам. Но они и сами поняли. К тому же шум страшный поднялся – то ли от ветра того, то ли от переизбытка какой-то энергии в воздухе – короче, не перекричать. Все гудит и трясется вокруг. А у комбата голос был громкий, зычный. Слышу, как он сквозь гул орет: «Капитан, тащи профессора в лес!» Подбежал я к Войцеховичу и прямо на ухо: «В лес! Быстрее!», а тот шлем свой бросил на дорогу, голову руками закрыл, трясется весь. Вижу – ноги у него подгибаются, вот-вот растянется прямо тут, на асфальте. Я быстро шлем ему обратно надел, за локоть схватил и потянул к обочине, и потом подальше в лес. На наше с ним счастье, большая гора валежника обнаружилась. Вот под эту гору веток я его, профессора этого, и затолкал. Едва сам влез в укрытие, сознание потерял.

Шебанов снова замолчал, потянулся к воде и охнул от боли, потирая ногу. Сделав несколько глотков, он закрутил крышку и положил флягу рядом с собой.

– Когда пришел в себя, уже ночь была глубокая. Профессор рядом, бормочет что-то. Видимо, он очнулся раньше, но перелезть через меня не мог, закрыл я ему выход телом своим. Выбрался я из-под валежника. Вокруг тишина. Фонариком посветил, осмотрелся – никого. Решил, что потеряли нас с профессором, что надо самим выбираться – дорогу-то я знаю. Вытащил я Войцеховича, шлем с его головы снял. И понял, почему он раньше не вылез.

Михаил провел ладонями по небритым щекам, смахнул бисеринки испарины со лба.

– Встречался я со сталкерами, выжившими во время Выхлопа вне укрытия. Редко, но попадались такие, – тихо произнес Дог. – Как по мне, лучше уж сгинуть. Наши таких называли «перегоревшие». Хуже зомби. Вроде и есть человек, а нет его. И тянула их Зона, когда их выводили из нее. Сами шли обратно. Никто и не старался таких удержать.

Догнич замаячил туда-сюда по избушке.

– Но как ты, капитан, после Выхлопа выжил – поразительно. Слыхал я про таких, вот только встречать не доводилось. Иммунитет, говорят, какой-то особенный. Думал, это всё байки сталкерские… – Он остановился перед сидевшим Шебановым. – А ты изменений в себе никаких не почувствовал?

– А что конкретно должен был почувствовать? Ты можешь сказать наверняка? Вот и я не могу. Вроде все как обычно. Ночью видеть лучше стал, а может, это мне только чудится, что лучше. Больше ничего.

– То есть вы вдвоем выжили? А остальные? – Анна перебила их, не отрывая взгляда от верхушек сосен за окном.

Догнич придвинул к себе стоящий на столе контейнер, а Шебанов, повернувшись к женщине, продолжил рассказ:

– Тогда я думал, что ушли остальные. Даже ругал их про себя: как они могли оставить нас, бросить в лесу?! С рассветом мы с профессором вышли к военной базе на складах. Караульные как увидели – тут же к начальству обоих отвели. А потом машиной вывезли из Зоны и сразу в штаб бригады. Меня оттуда Служба безопасности забрала. Но Войцеховича еще при мне какие-то люди в белых халатах на носилки уложили и унесли из кабинета, в котором мы сидели. Сопротивлялся он сильно, бормотал что-то постоянно, пока ему успокоительное не вкололи. – Капитан сделал еще глоток из фляжки. – Анна Алексеевна, я никого не видел из тех, кто в группе был тогда. И судьбу их не знаю. Знаю только то, что мне сказали: что никто не вернулся из того рейда. Объявили всех погибшими.

Шебанов тяжело вздохнул.