Бросок «Каракурта»

Командир и офицеры «Балтийска» внезапно столкнулись с очень серьезной проблемой. Дело в том, что в памяти боевой информационно-управляющей системы – «БИУС», имелись данные практически по всем надводным, подводным и воздушным целям, по всем противокорабельным и тактическим ракетам. Но только по тем, что были созданы во второй половине XX и в начале XXI века. А вот с данными по кораблям, подлодкам и самолетам Второй мировой войны данных, что совершенно логично и естественно, – не было. Да и откуда им бы взяться?!

Выручил интерес командира комплекса ПВО «Панцирь-М» Егора Тихонова к военной истории. У него в каюте нашлись иллюстрированные книги по истории техники и вооружения периода Второй мировой. Издания серий «Морская коллекция» и «Авиаколлекция» здорово выручили. Хоть они и были, строго говоря, не военными справочниками, а научно-популярными иллюстрированными изданиями. Как раз иллюстрации, в том числе и силуэты, а также подробнейшие тактико-технические данные и пригодились. Спасибо московскому издательству за такие книги!

Данные о целях пришлось загружать в компьютеры боевой информсистемы вручную, но зато теперь у моряков из России XXI века появилась хоть какая-то возможность классифицировать надводные и воздушные цели. Из этой ситуации выкрутились, но сколько еще проблем, связанных с несоответствием обстоятельств 1941 года и начала XXI века, предстоит решить офицерам, мичманам и матросам «Балтийска»?..

В общем, идущий за тремя эсминцами корабль был классифицирован как легкий крейсер «Лейпциг» полным водоизмещением около 8000 тонн, вооруженный девятью 150-миллиметровыми орудиями главного калибра в трех плоских башнях. Одна из них располагалась на носу и пара – на корме. Крейсеры этого типа были наиболее совершенными в своем классе – например, на них впервые применили в немецком флоте трехорудийные башни. Спущенный на воду на верфи в Вильгельмсхафене в 1928 году, «Лейпциг» считался относительно новым кораблем по меркам 1941 года. Он участвовал в 1937 году в гражданской войне в Испании. Во время одной из заградительных операций у берегов Норвегии и Швеции в декабре 1939 года крейсер был торпедирован британской подводной лодкой «Salmon» и получил серьезные повреждения.

После чего «Лейпциг» счастливо разминулся с советской подводной лодкой «Щ-319» капитан-лейтенанта Николая Агашина, которая торпедировала крейсер, не добившись попадания[10].

И вот теперь «Лейпциг» возглавил морские силы первого удара по полуострову Юминда.

– Надводные цели приближаются, дистанция – три мили, пеленг не меняется, – доложил оператор РЛС.

– Есть. Радисту передать сообщение: «Торпедным катерам – товсь!» Штурман, дашь расчет торпедной атаки и координаты целей.

– Есть, командир. Расчеты готовы, передаю их связисту.

Штурман Гравицкий сейчас работал за своими мудреными приборами, проверяя расчеты вручную и отмеряя курвиметром по карте отрезки дистанции. Но даже в этом случае применение компьютерных вычислений помогало существенно повысить скорость и точность вычислений.

Радист кодом передал данные дивизиону из шести торпедных катеров, которые тоже маскировались в шхерах.

Катерники с нетерпением ждали возможности встретиться в бою с силами Кригсмарине. Как знал капитан-лейтенант Чайка из курса военной истории, сами катера типа «Г-5» особенно не участвовали в начальном периоде Великой Отечественной войны на Балтике. Именно из-за того, что не было нормального командования и целеуказания в хаосе первых недель нападения гитлеровской Германии на СССР. А вот теперь капитан-лейтенант Чайка был готов дать возможность экипажам торпедных катеров балтийцев наверстать упущенное.

– «Подсвечивать» цели локатором, передавать координаты надводных целей, – приказал Виктор Чайка. – Боевая готовность номер один!

* * *

– Боевая тревога! Торпедная атака!

Шесть похожих на маленькие подлодки скоростных торпедных катеров-глиссеров типа «Г-5» вырвались из-за прикрытия скалистых островков и встали на редан. Сделанные не из дерева, а из легкого дюралюминия, оснащенные модифицированными авиамоторами, они неслись к цели на головокружительных 50 узлах. А это – более 90 километров в час! Приземистые, обтекаемые, с выступающим «горбом» низкой ходовой рубки, они словно бы парили над водой на выступе-редане в ореоле белопенных брызг.

Немецкие катера-тральщики ринулись было наперерез. Но куда тихоходным «раумботам» угнаться за глиссерами-торпедоносцами! Но зато спаренные скорострельные зенитки по бортам эсминцев Кригсмарине ударили длинными трассирующими очередями. Они ставили огневую завесу, и два советских катера все же напоролись на нее. Естественно, никакой брони на советских торпедных катерах не было. Очереди спаренных 20-миллиметровых и 37-миллиметровых зенитных автоматов мгновенно разорвали их в клочья.

Но остальные четыре советских катера проскочили огневую завесу и сбросили по паре торпед с кормовых аппаратов. И тут же заложили крутой разворот влево, огрызаясь огнем пары крупнокалиберных пулеметов «ДШК» на носу и на приземистой рубке.

Впрочем, не все.