Бруклинские глупости

Они встретились за ланчем на следующий день, и первые минут двадцать Том не мог отвести от нее глаз. В свои двадцать шесть она была по-прежнему хорошенькой, таких поискать, но при этом она полностью поменяла свой имидж. Перед ним сидела другая Аврора, и Том никак не мог решить, какая ему больше нравится, прежняя или эта. Прежде у нее были длинные роскошные волосы, она не жалела косметики, носила крупную бижутерию и кольца на всех пальцах, одеваться же предпочитала с выдумкой, экстравагантно: зеленые кожаные сапоги и китайские туфельки, мотоциклетные кожанки и шелковые юбчонки, кружевные перчатки и немыслимые шарфы – стиль отчасти панковый, отчасти гламурный, наилучшим образом выражавший ее бунтарский «да пошли вы все знаете куда» дух. А тут в ресторан вошла чопорная леди. Короткая стрижка, никакого макияжа, если не считать слегка подкрашенных губ, и безукоризненная консервативность в одежде: синяя плиссированная юбка, белый кашемировый свитер, невзрачные коричневые туфли на каблучке. Ни серег, ни бус и лишь одно кольцо на безымянном пальце правой руки. Том не решился спросить насчет вытатуированного на плече орла – уж не свела ли она эту большую пеструю птицу, при всей болезненности процедуры, чтобы полностью очиститься от собственного прошлого?

Безусловно, она была рада его видеть, но чувствовалось, что ни о чем, кроме сегодняшнего дня, ей говорить не хочется. Никаких извинений за свое затянувшееся молчание. Все перипетии после Энн Арбора уложились в несколько фраз. Группа «Отважный новый мир» просуществовала меньше года, потом она пела с другими музыкантами, в ее жизни было много мужчин и еще больше наркотиков. В какой-то момент она оставила Люси с лесбийской парочкой в Окленде и обратилась в клинику, где за полгода ее избавили от наркозависимости. Вся сага уложилась в две минуты, и пока несколько обескураженный Том собирался уточнить какие-то детали, Аврора уже начала рассказывать про некоего Дэвида Майнора, лидера в группе психотерапии, который на момент присоединения к ней Рори, прошедшей курс детоксикации, благополучно сумел «соскочить». Выходило, что он и он один ее спас, а без него она бы погибла. Больше того, он стал единственным мужчиной в ее жизни, который а) не считал ее дурочкой и б) не думал о сексе двадцать четыре часа в сутки. Иными словами, ему и только ему нужна была она, а не ее тело. Исключая, разумеется, Тома, но, кажется, закон запрещает жениться родным братьям и сестрам, и поэтому она выйдет замуж за Дэвида, а не за Тома. Они, кстати, уже вместе живут в Филадельфии, у его матери, и активно ищут работу. Тем временем Люси ходит в хорошую школу, и Дэвид после свадьбы собирается ее удочерить. Почему, собственно, Рори и махнула в Нью-Йорк. За благословением старшего брата. Было бы, конечно, совсем замечательно, если бы он приехал на свадебную церемонию и официально отдал ее жениху. А? Ну разумеется, закивал Том, для меня это большая честь, но как же наш отец, разве не ему положено вести дочь под венец? Может, и так, согласилась Аврора, только ему до нас дела нет, его интересуют только новая жена и новые дети, к тому же он такой скупердяй, что скорее удавится, чем полетит в Филадельфию. Нет, резюмировала Аврора, это будет Том. Том и никто больше.

Он попросил ее рассказать о Дэвиде Майноре немного подробнее, однако в ответ услышал одни общие места, из чего следовало, что о своем будущем муже она толком ничего не знала. Дэвид любит ее, уважает ее, он к ней добр и все такое прочее. Составить после этого четкий портрет было решительно невозможно. Вдруг Аврора понизила голос и буквально прошептала:

– Он очень религиозный.

– Религиозный? – переспросил Том, стараясь не выдать своей тревоги. – В каком смысле?

– В христианском. Иисус и все такое.

– Он что же, принадлежит к определенному крылу или он заново родившийся фундаменталист?

– По-моему, он заново родился.

– А ты, Рори? Сама-то ты веришь во все это?

– Я стараюсь, но у меня пока плохо получается. Дэвид говорит, надо проявить терпение, и тогда в один прекрасный день глаза у меня откроются, и я узрю свет.

– Но ты наполовину еврейка. По законам Израиля, стопроцентная еврейка.

– Знаю. По матери.

– И?

– Дэвид говорит, что это неважно. Иисус тоже был еврей, но это не помешало ему быть сыном божиим.

– Дэвид много чего говорит, как я погляжу. То, что ты коротко постриглась и перешла на другой стиль в одежде, тоже его идея?

– Он никогда не заставляет меня что-то делать. Я сама захотела.

– С его подачи.

– Женщине приличествует скромность. Дэвид говорит, что это повышает мою самооценку.

– Дэвид говорит.

– Томми, не надо, прошу тебя. Я вижу, ты этого не одобряешь, но я впервые нашла свое маленькое женское счастье, и не допущу, чтобы оно от меня уплыло. Если Дэвиду по душе такой стиль, ради бога. Раньше я одевалась как уличная шлюха. Так даже лучше. Я чувствую себя безопаснее, увереннее. После всех моих выходок надо радоваться, что я еще жива.