Бруклинские глупости

Том пошел на попятный, сменил тон, и они расстались лучшими друзьями, с заверениями никогда больше не терять друг друга из виду. Тому показалось, что на этот раз Аврора была искренна, но дата свадьбы приближалась, а он так и не получил от нее приглашения – ни письма, ни звонка, ничего. Когда он набрал номер телефона, который она за ланчем нацарапала для него на бумажной салфетке, механический голос ответил, что этого номера больше не существует. Тогда он попробовал разыскать ее через местную телефонистку, но все три Дэвида Майнора, с которыми ему удалось переговорить, не знали никакой Авроры Вуд. Том, всегда придававший большое значение форме, во всем винил себя. Его негативная реакция на религиозные воззрения будущего родственника задели чувства Рори, она могла рассказать жениху про своего брата-атеиста в Нью-Йорке, и тот, вероятно, запретил ей приглашать богохульника на свадьбу. Судя по ее описанию, похоже: властный фанатик, диктующий всем, как жить, отвратительный святоша.

– И после этого – от нее никаких вестей? – спросил я.

– Никаких. После того ланча прошло три года, а я до сих пор понятия не имею, где она.

– А номер, который она тебе дала? Думаешь, он был настоящий?

– У Рори есть недостатки, но ложь не входит в их число.

– Если они переехали, ты мог ее найти через его мать.

– Я пытался, ничего не получилось.

– Странно.

– Ничего странного. А если она не Майнор? Мужья умирают. Люди разводятся. Может, она снова вышла замуж и взяла фамилию второго мужа.

– Я тебе сочувствую, Том.

– Не стоит. Если бы Рори захотела позвонить, то позвонила бы. На том и стою. Конечно, скучаю по ней, но разве от меня что-нибудь зависит!

– А твой отец? Когда ты его видел в последний раз?

– Года два назад. Он прилетел в Нью-Йорк собирать материал для статьи и пригласил меня на ужин.

– Ну и?

– Ты же его знаешь. С ним не просто.

– А Зорны? С ними ты поддерживаешь отношения?

– Редко. Филип каждый год зовет меня в Нью-Джерси на День благодарения. Честно говоря, пока мама была жива, я его не слишком жаловал, но со временем я стал лучше к нему относиться. Он очень тяжело переживал ее смерть, я понял, как сильно он ее любил, и как-то сразу оттаял. Теперь у нас ровные, уважительные отношения. То же самое с его дочерью. Памела всегда производила на меня впечатление сноба, для которого важно, какой ты окончил колледж и сколько денег зарабатываешь, однако с годами она, кажется, поумнела. Сейчас ей тридцать пять – не то тридцать шесть, она живет в Вермонте с мужем-адвокатом и двумя детьми. Если хочешь, можем в этот раз вместе поехать к ним на День благодарения. Они наверняка будут рады тебя увидеть.

– Посмотрим. Вообще-то с меня хватит тебя и Рэйчел. Еще один, притом бывший родственник – это уже, пожалуй, перебор.

– А кстати, как поживает моя кузина Рэйчел?

– Ты наступил на больную мозоль, мой мальчик. С ней самой, я полагаю, все в порядке. Хорошая работа, хороший муж, хорошая квартира. Но пару месяцев назад мы с ней сильно поцапались, и царапины еще не зажили. Пока она со мной не разговаривает.

– Я тебе сочувствую, Натан.

– Не стоит. Уж позволь, я буду тебе сочувствовать.

Королева Бруклина

Когда мы с Томом встретились за ланчем на следующий день, у нас обоих сложилось ощущение, что это превращается в маленький ритуал. Не то чтобы это прямо так было сформулировано, но, при отсутствии других планов и обязательств, мы старались посидеть вдвоем среди дня в каком-нибудь ресторанчике или кафе. То, что я был вдвое старше и еще недавно именовался «дядей Натом», значения не имело. Как говаривал Оскар Уайльд, после двадцати пяти все мы одного возраста, а тут еще схожие обстоятельства: живем одни, бобылями, практически без друзей (уж я-то точно). Так отчего бы не прервать беспросветное одиночество в компании с дружком-приятелем, с новообретенным Томассино [12], и вместе не похлебать баланды?

В тот день Марина выглядела сногсшибательно – джинсы в облипочку и свободная оранжевая блузка. Восхитительное сочетание, от которого я получил двойную выгоду: когда она подходила к нашему столику – сочные заостренные грудки в открытом вырезе, а когда поворачивалась к нам спиной – округлые полновесные полушария. После моей фантазии о проведенной вместе ночи я держался с ней несколько скованно, зато она, явно не забывшая моих щедрых чаевых, вовсю улыбалась, принимая наш заказ, и, думаю, отлично сознавала, что навсегда покорила мое сердце. Хотя, насколько я помню, мы с ней не обменялись и двумя словами, видимо, когда она направлялась на кухню, на моем лице застыла такая блаженная улыбка, что Том, отметив мой странный вид, спросил, не случилось ли чего. Я заверил его, что со мной все в порядке, и вдруг, сам не знаю как, выпалил про свое любовное помешательство.

– Ради этой девушки я готов горы свернуть, но что толку! Она замужем, к тому же настоящая католичка. Одно хорошо, мне есть о ком мечтать.

Я был готов к тому, что Том расхохочется мне в лицо. Ничего подобного. Очень серьезный, он похлопал меня по руке.

– Я тебя отлично понимаю, Натан. Это ужасно.