Брусиловская казна

Но после организованного странами Антанты чехословацкого переворота 29 июня 1918 года обстановка на Дальнем Востоке резко изменилась.

Поддерживая мятежников, свой десант во Владивостоке высадили англичане и японцы. Чуть позже к ним присоединились французы. 4–5 сентября 1918 года отряды атамана Калмыкова при помощи союзников взяли Хабаровск. А 18 сентября японцы и казаки заняли Благовещенск. Советская власть на Дальнем Востоке была свергнута.

Старший Иван Иванович по этому поводу не шибко беспокоился. Тем более что среди инициаторов бунта – белочехов – было множество земляков – уроженцев Волыни.

А вот его сын, сохранивший тёплые отношения с орочонами, целиком и полностью поддерживающими красных и охотно служащими проводниками для их разрозненных отрядов, расценил падение Советов как личную драму.

Так щупальца Гражданской войны добрались и до дружного семейства Ковальчуков.

3

6 апреля 1920 года Учредительный съезд трудящихся Прибайкалья объявил о создании Дальневосточной республики со столицей в Верхнеудинске[25].

Советская Россия первой и единственной официально признала ДВР уже 14 мая 1920 года и почти сразу же начала предоставлять ей посильную финансовую, дипломатическую, кадровую, хозяйственную и военную помощь, что позволило Москве полностью контролировать внутреннюю и внешнюю политику ДВР.

Более того, РСФСР всячески способствовала становлению Народно-революционной армии (НРА), главной задачей которой стал предстоящий разгром несоветских республик, возникших на территории Забайкалья и Приамурья; в первую очередь – Зелёного Клина!

Да-да…

В это смутное время лидеры украинского национального движения решили бороться за создание независимого Украинского государства… на Тихом океане и даже утвердили свой государственный флаг с излюбленными цветами: вверху – синяя полоса, символизирующая небо, внизу – жёлтое поле, а справа, как вы, должно быть, догадались, – зелёный клин тайги!

Основную часть «державотворческой» работы возложили на Краевой секретариат во главе с Юрием Глушко-Мовой[26]. Начали собирать и собственные вооруженные силы под общим руководством царского генерала Бориса Хрещатицкого.

Правда, эта идея нашла поддержку только в Японии, великороссы – и красные, и белые – встретили её в штыки.

Но дело вдруг пошло!

На дальнем Востоке открылись десятки украинских школ, стали выходить книги, газеты («Щире слово», «Ранок», «Засив»[27]), в театрах начали ставить спектакли по произведениям классиков национальной литературы!

Ранее всегда нейтральный и, в общем-то, безразличный к перипетиям общественной жизни, глава семейства Ковальчуков тоже не удержался от искушения и, проигнорировав необоснованные, как ему казалось, опасения супруги, с головой окунулся в политическую борьбу, что было равносильно, по его же собственному признанию, сделанному в более позднее время, окунанию в дерьмо!

Правда, сначала он только дал денег на «национальное возрождение», а уже потом поддался на уговоры соратников и стал делегатом 3-го Украинского дальневосточного съезда, на котором и были приняты все упомянутые выше «исторические решения».

Такие шалости большевики не прощали никому.

Поэтому, когда конец авантюры с независимостью стал очевидным, Иван Иванович собрал пожитки и рванул вместе с остальными опальными деятелями национального движения в Маньчжурию.

А его восемнадцатилетний сын остался в Уссурийске.

Он впервые влюбился!

Отчаянно. Бесповоротно. Навсегда.

4

Избранницей Ивана Ковальчука стала черниговская казачка Екатерина Степаненко, которой только-только исполнилось шестнадцать. Она пленила юношу не столько красой (точнее, не только, ибо с внешностью у девушки всё было в порядке!), сколько незаурядным умом, на удивление крепкими знаниями в разных областях науки, культуры и искусства, а также недюжинными творческими способностями (Катя плела, вязала, вышивала, делала обереги).

Жили Степаненко на другом конце Никольска, где, собственно, и селились первые переселенцы с Украины, в большинстве своём бывшие черниговчанами, и влюблённому юноше приходилось по несколько раз на дню преодолевать пешком немалые расстояния. Коня у него не было – всё имущество конфисковали красные, а на автомобилях тогда разъезжали только высокопоставленные представители новой власти.

Некоторые из них поначалу косо поглядывали на отпрыска «видного деятеля националистического движения», но никаких претензий ему не предъявляли. Может, потому что Ваня покаялся, прилюдно отказавшись от родителей; может, потому что за него поручились лояльные к Советам граждане, в том числе и многие орочоны.

А через год и вовсе случилась неожиданность – отец Кати возглавил губотдел ЧК и, пользуясь служебным положением, пристроил на работу кандидата в зятья.

Тот не отпирался.

5