Брусиловская казна

– Тпру, приехали! – скомандовал извозчик, и пара лошадей застыла у моста, под которым бурлило одно из русел Стохода.

– Что, уже? – потягиваясь, переспросил Казанцев.

– Так точно, товарищ дохтур. Спасибо вам за всё.

– Не за что, Тимофей Данилович. Да, кстати… Не могли бы вы порекомендовать мне какого-нибудь своего знакомого, у которого я мог бы остановиться на дня два-три?

– Зайдите в любую хату, представьтесь, скажите, что вы врач, присланный бесплатно лечить детей, и вас с радостью примут хоть до конца жизни.

– Серьёзно?

– Серьёзней не бывает. Вон там, слева, Леонтий живёт. Бутремчук. У него – пятеро малышей. Погодки. И все болеют… Помогите хорошему человеку – он в долгу не останется.

– Посмотрим.

– Если хотите – можете остановиться у батюшки. Отец Серафим никому из подорожных не отказывает! А может, вам какую вдовушку посоветовать? Ганьку или Параску?

– Нет. Спасибо. Сам разберусь.

– В общем, – не стесняйтесь. В наших домах двери на ключ не запирают. Смело идите в любой из них. А если ещё скажете, что вы от Тимофея Демидюка из Велицка, то вас к тому же напоят и накормят. Меня в Кашовке каждая собака знает, – похвастал напоследок старик. – Я здесь лесником служил у пана!

– Ясно. Ну, до свидания. Как говорится, будьте здоровы.

– Прощевайте, Павло Лексеич!

7

Вечерело. Но в селе бурлила жизнь. Народ праздновал долгожданное освобождение из-под панского гнёта. Из клуба, открытого в господской усадьбе, доносилась народная музыка. Однако Казанцев проигнорировал очаг культуры, отдав предпочтение рассаднику мракобесия – православной церкви, возвышающейся на противоположном берегу Стохода, том, что в Великую войну был занят русскими войсками.

– Добрый вечер, батюшка!

– Здравствуйте, мил человек, – нараспев ответил грузный мужчина в рясе.

– Я доктор. Семёнов Павел Алексеевич. Приехал осмотреть и взять на медицинский учёт всё детское население Кашовки.

– Отрадно. Отрадно. Милости прошу…

– Примете на постой?

– Конечно, сын мой… Будем вместе делать одно дело!

– Какое?

– Лечить. Я душу, вы – тело! Заходите, дорогой товарищ, так, кажется, к вам надобно обращаться?

– Так точно.

– Отужинаете?

– С удовольствием…

Священник резко развернулся через левое плечо, что, конечно же, не ускользнуло от внимания кадрового офицера Казанцева, и пошёл в погреб, находящийся за его хатой в отдельном помещении. Вскоре он вернулся с плетёной корзиной в руке, где помимо ожидаемой картошки было ещё множество всякой вкуснятины, в частности – солёные грибочки, при виде которых у Павла Алексеевича потекли слюни.

– Вы займитесь клубнями, а я в это время приправлю зеленушки…

– Договорились! – Казанцев взял в руки предложенный нож и склонился над полным воды ведром. – Зеленушки – это грибы?

– Да. У нас в России они практически не растут. Да и тут их не каждый знает. Полещуки только один гриб признают – белый. Зайдите в лес – там груздей столько, что можно набрать не одну подводу. Но никто их не берёт. Кроме меня, разумеется.

– А вы неместный?

– Нет. Из-под Новгорода. Слыхали такой город – Старая Русса?

– Не только слыхал, но и бывал там неоднократно.

– Давно?

– Последний раз – два года назад. Красивый город. Настоящий заповедник русского зодчества.

– А что господа-большевики? Сильно набедокурили на моей малой родине?

– Что вы имеете в виду?

– До революции в Старой Руссе был двадцать один православный храм…

– Спасо-Преображенский монастырь, Георгиевская церковь, церковь Великомученика Мина. Все они на месте. Правда, некоторые используются не по назначению, но это ничего – исправим.

– Когда?

– Когда руки дойдут. Не всё сразу, простите, как вас величать, а то я сразу не полюбопытствовал.

– Отец Серафим. В миру – Антон Иванович Новгородцев.

– Да… Фамилия у вас соответствующая. Простите, а Фёдор Иванович, случаем, не ваш родственник?

– А вы его знаете?

– Имел честь!

– Брат это мой. Меньший. Как он, живой?

– Живее не бывает.

– Вы уже почистили картошку?

– Да.

– Ставьте её на печь и садитесь рядом. Добрую весть замочить надобно!

8

– Давайте, по пятьдесят, а потом поговорим.

– Согласен.

– За Старую Руссу, за Россию, за веру православную!

– Давайте. Ох, и хороша же зараза… На чём вы её настаивали, батюшка?

– На клюковке! Здесь её называют журавлиной. Красиво, не правда ли?

– Очень.

– Ещё по единой?

– С удовольствием!

– Зеленушки не игнорируйте, Павел Алексеевич.

– Слушаюсь!

Казанцев специально ответил по-военному, чтобы проследить за реакцией священника, который, как ему было известно, в Первую мировую командовал ротой гвардейцев, но тот никак не отреагировал. Пока. И принялся снова наполнять маленькие серебряные стопочки, по всей видимости, состоящие в перечне предметов церковной утвари.

– Ну, по третьей. Согласно христианскому обычаю.

– Давайте, – «доктор» наколол на вилку гриб и следом за самогоном отправил его в рот. – Ох, и вкуснота! Только песку многовато.

– Так зеленушки в основном под землёй и растут. Три раза воду менял, а результат, как говорится, на зубах.

– А сейчас они в лесу есть?

– Полно! До первых морозов не переводятся.

– Так я завтра поутру их тоже немного накошу. Засолите?