Брусиловская казна

– У нас в селе каждому известно, что рядом в лесу зарыта брусиловская казна.

– А теперь слушайте внимательно… Я действую по заданию Инстанции.

– И мандат соответствующий имеете?

– Нет. Сами понимаете, – нелегальное положение.

– И как прикажете, мне проверить, что вы говорите правду?

– Это может подтвердить товарищ Яблоков. Знаете такого?

– Так точно.

– Именно он настоял на том, чтобы вас как уроженца здешних мест привлекли к работе в нашей секретной группе.

– Теперь мне многое становится ясным… Во всяком случае, мотив для моего перевода, как говорится, налицо.

– В ближайший понедельник вы официально будете откомандированы в Кашовку для проведения посевной компании.

– Есть!

– О сути своей основной задачи – никому ни слова.

– Даже Митрофановичу?

– Тем более.

– Почему?

– Его надёжность вызывает сомнения у некоторых лиц из высших эшелонов власти!

– Но…

– Никаких «но»! Все инструкции – через Сергея Эдуардовича. Вам ясно?

– Так точно, товарищ…

– Я, как и вы, капитан, – улыбнулся напоследок Казанцев.

28

Беседа с Яблоковым становилась формальностью, но проигнорировать её, значит, накликать подозрения, и Ковальчук решил не испытывать судьбу.

Как только явился в управление – прямиком направился в кабинет заместителя начальника.

– Разрешите?

– А… Иван Иваныч… Входи… Входи…

– Докладываю: вчера товарищ Семёнов сообщил мне о своей секретной миссии…

– Ну и…

– Вас ничего не удивляет?

– Нет. Как видишь, я в курсе всех его дел…

– Понял.

– Скажу больше: мы вместе очень долго искали по всему Союзу сотрудника органов госбезопасности, который был бы родом из здешних мест. И в конце концов остановились на твоей кандидатуре. Ты рад?

– Конечно. Я давно мечтал попасть на родину.

– Так благодари же начальство… Чего стоишь, как вкопанный?

– Спасибо, Сергей Эдуардович…

– Не за что. Бессрочную командировку тебе я уже выписал. Получай аванс – и в Кашовку.

– Есть!

– Вместе с тобой поедет товарищ Прохоренко, один из лучших специалистов по сельскому хозяйству. Так что не оплошай.

– В каком смысле?

– Ты же его коллега, аграрий… Смотри, не перепутай овёс с гречкой!

29

Казанцев быстро нашёл место, где стояла его часть и дорогу, по которой он уходил от преследования врага. А дальше началась путаница.

Лес всюду был одинаков. Высоченные сосны с наполовину голыми стволами, между которыми то тут, то там – тоненькие, не так давно посаженные, берёзки. И бесконечные окопы, а также поросшие мхом воронки от снарядов как напоминание о прицельной работе вражеских артиллеристов.

Что здесь можно найти?

Только гильзы и шрапнель…

– Значит так, – наконец набрался смелости Павел Алексеевич. – Вы были правы. Я – один из тех, кто принимал непосредственное участие в захоронении полковой казны.

– Я это давно понял…

– О ситуации было доложено высшему руководству страны, и оно приняло решение создать поисковую группу, в которую включены и вы. Пришло время вернуть народу его достояние.

– Правильное решение. Советская власть остро нуждается в деньгах. За них на моей родной земле возведут школы и больницы, купят сельскохозяйственные машины для облегчения труда простых землепашцев.

– А ты, оказывается, ещё и философ!

– Есть такой грех… В каком направлении вы двигались?

– Строго на юг.

– А теперь? Направо, налево или прямо? – спросил Ковальчук, остановившись у развилки дорог, хотя точно знал, по какой из них последовали тогда казаки.

– Точно не скажу, – тяжело вздохнул Казанцев, поражённый собственной неспособностью воспроизвести те давние события. – Скорее всего прямо…

«А надо – направо!» – в мыслях ухмыльнулся Иван, а вслух спросил:

– И сколько минут скакали лесом?

– Пять-семь, не более.

– С какой скоростью?

– Пешего хода… Впереди шёл воз с сундуком, так что перейти на рысь или галоп мы не могли…

– Понятно.

– Там были рвы. Канавы. И слева, и справа.

– Здесь они повсюду…

– Воронка… Мы её забросали землёй, но не до конца!

– Мы – это кто? – ухватился Ковальчук.

– Не всё ли равно? – горячо возмутился Казанцев. – Остальные давно мертвы.

– Понял… Вот, вы говорите, воронка… А вы знаете, сколько их здесь?

– Я не считал!

– Сотни, а может быть, и тысячи.

– Я посадил там молодую берёзку… Вот такую, – Павел Алексеевич провёл рукой по груди.

– Помилуйте… Четверть века позади! Теперь это не берёзка – берёзище! Десяти метров высотой.

– И что нам делать?

– Прекращать поиски… Доложим Белоцерковскому…

– Я сам доложу. Кому следует, ясно?

– Так точно, товарищ капитан!

30

В середине апреля на Волынскую землю наконец-то пришло долгожданное тепло.

Вода в Стоходе прогреться, конечно же, ещё не успела, но Ковальчука, уже много лет начинавшего утро под ледяными струями, это не страшило.

Оглядевшись по сторонам, он разделся донага и прыгнул в воду. Головой вниз.

Опустившись под обрывистый левый берег, начал вслепую шарить по норам. Первый рак был с икрой, пришлось отпустить. Второй и третий оказались самцами. С короткими хвостами и мощными широкими клешнями. Чёрт, куда бы их положить?

– Что вы там мечетесь, как окаянный? – раздался из камышей бас Казанцева, засевшего с удочкой на деревянном помосте, сооружённом крестьянами для баб, привыкших полоскать в реке бельё.