Брусиловский прорыв

Действительно, в 8-й армии, как, впрочем, и в прочих армиях Юго-Западного фронта, не смогли образовать армейских резервов. О коннице сказано выше. Пехотные же корпуса должны были наступать все разом на общем фронте, имея целью сковать противника, даже невзирая на возможную неудачу своей атаки. Это привело к тому, что русские армейские корпуса атаковали все вместе, а в резерве армии не оставалось ничего, дабы развить вероятный успех. Образовать мощную ударную группу в два, а то и три эшелона, максимально ослабив остальной фронт, ген. А. М. Каледин не решился. Не задумался над этим и штаб фронта: «Показателем ограниченной возможности развития прорыва служило не протяжение его фронта – двадцать две версты, вполне отвечавшее установившимся тогда требованиям, а отсутствие достаточных резервов, как у командарма, так и у главкоюза. Приказ главкоюза об участии в атаке фланговых корпусов, не располагавших тяжелой артиллерией, очевидно, с той же целью сковывания противника на своем фронте, облегчал несколько ударным корпусам задачу прорыва, но преждевременно истощал корпуса, столь необходимые для последующего развития успеха. Выгоднее было иметь за внутренними флангами 30-го и 39-го корпусов сильные резервы, которыми расширять прорыв в стороны, ударом в тыл удерживающимся на месте частям противника, а на фронте же этих корпусов вести только артиллерийскую подготовку с демонстративной целью»[68].

Генерал Алексеев в Ставке Верховного Главнокомандования.

Трофейные знамена

Возобновление наступления на оперативном просторе объективно должно было проводиться большей массой войск, нежели те четыре дивизии, что находились в распоряжении 40-го и 8-го корпусов. Это требовало перегруппировки, дабы влить в ударную группу резервы, а до того времени, чтобы не попасть под фланговые контрудары со стороны Ковеля (немцы) и Равы-Русской (австрийцы), корпуса были остановлены. Таким образом, австро-германцы получили первую передышку, вызванную преждевременным истощением наступательной мощи ударной группировки русских: наличная численность не позволяла русским военачальникам и наступать, и одновременно с тем обеспечивать свое наступление с флангов, где уже скапливался противник (немецкие эшелоны были брошены в Ковель через два дня после начала Брусиловского прорыва).

Тем временем Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего ген. М. В. Алексеев, видя ошеломительный успех отважных войск 8-й армии и рассчитывая на мощь предстоящего главного удара армий Западного фронта, 26 мая приказал главкоюзу сосредоточить все усилия на флангах фронта. М. В. Алексеев посоветовал А. А. Брусилову основной массой 8-й армии наступать на Демидовку (линия Луцк – Демидовка – Броды), дабы выйти в тыл австрийской группировке, стоявшей перед 11-й армией. То есть, следуя данному замыслу, ударная группировка 8-й армии должна была обрушиться на 1-ю австрийскую армию, дабы разорвать неприятельский фронт надвое, отбрасывая противника к Ковелю на север и к Львову на юг. Этот маневр позволял перенести удар на Рава-Русскую, являвшуюся центром вражеского оборонительного фронта, а заодно и станцией, связывавшей Ковель и Брест-Литовск с Львовом. Одновременно на владимир-волынском направлении следовало создать заслон, чтобы не допустить флангового удара со стороны Ковеля.

Однако на следующий день, опасаясь за фланги 8-й армии и надеясь на предстоящий главный удар армий Западного фронта, который смещался из района виленского направления на барановичское, то есть для взаимодействия с Юго-Западным, а не Северным фронтом, ген. М. В. Алексеев приказал главкоюзу довершить поражение левого крыла противника. Новая директива Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего, тем не менее, откладывала развитие наступления на Ковель, приказывая бить в центр австрийского расположения. При этом директивой Ставки существенно корректировалось направление главного удара. Армиям Юго-Западного фронта предписывалось отрезать австрийцев от Сана и операционных линий на запад, наступать в общем направлении Луцк – Рава-Русская, стремясь разрезать фронт неприятеля. Одновременно главкозап ген. А. Е. Эверт получил разрешение отложить наступление до 3 июня. Директива от 27 мая является очень интересным документом, заслуживающим, чтобы ему посвятили несколько строк, о чем будет сказано немного ниже.