Брусничное солнце

Всю дорогу барыня помнила насмешку нечисти. Слишком ярким было сравнение с коровой, оценка голосистости. Вот только, увидев, что знакомые и проверенные островки с дорожками пропали, а на их месте выросли новые, Варвара не сдержалась. Разразилась такой безудержной бранью, что любого бывалого солдата бросило бы в пот.

Сплошные мучения.

Уповать на логичность и безопасность кочек больше не приходилось, страшно было от одной мысли, что рука в воде может разжаться, она потеряет собранную добычу и Хозяин отгрызет ее глупую голову.

Робко сунулся было вновь тоненький голосок предчувствия… И она послушала.

Прыжок на маленький склизкий островок и, о чудо, он не продавился под ее весом, даже не дрогнул. Путь по длинному стволу поваленной, лишенной коры ели, вновь островок… Глаза удивленно расширились, внутри разгоралась надежда.

Разве ж это магия? Слышать саму себя, отдаваться чутью… Разве не должно настоящее колдовство сопровождаться вспышками, громкими словами и обрядами? Так просто… Забыть о доводах разума, забыть о логичности и довериться внутреннему голосу.

Порою Варвара трусила — шагала по пояс в воде вместо того, чтобы шагнуть на широкий ровный луг, покрытый гладким мхом. Уж больно сильно эти места напоминали ей топь, здесь тонкий голосок не мог убедить. Страх был сильнее.

Она почти прошла половину пути, когда услышала странный напев. Тихий всплеск.

Сосредоточенно рассматривающая следующую кочку, Варвара вскинула голову. Да так и замерла — ноги вросли в болотный мох, тело одеревенело, внутри все оборвалось, затрепетало от сминающего разум восхищения.

Блудничка была прекрасна. Совсем рядом — протяни только руку, подуй — всколыхнется воздух, погонит прочь нежно — голубой огонек.

Волшебство, не иначе. Зависла в воздухе у самого носа, разлилось по болотной тишине несмелое журчание. Словно звонкий ручей, на который набредаешь в ужасный солнцепек. Словно давно забытая калыханка родной матери. Покой, детский, щемящий душу восторг. До дрожащих ног, до потеющих ладоней.

Невероятно. Такое на всю жизнь запомнится.

А блудничка играючи скользнула вокруг головы, заставляя глупо повернуться на месте. Присела на кончик носа, коснулась холодом. Варвара тихо засмеялась, скашивая глаза, захотелось тут же почесать переносицу.

Словно учуяв интерес девушки, огонек призывно мигнул, отлетел на шаг, затем на еще один, умоляя следовать за ним. И куда бы он ни отлетал — дорога сама выстилалась под ноги, не было ни бочагов, ни мертвой ледяной воды. Еще чуть — чуть и к землянке выведет.

Когда она останавливалась передохнуть, блудничка возвращалась, скакала с плеча на кисть, мигала у самых коленей. Заставляла заливаться хохотом, шагать дальше, быстрее.

Пока широкая улыбка не прикипела к лицу намертво. Варвара слишком поздно поняла, что дело неладно. Дошло до разума лишь тогда, когда нога плотно увязла в густом слое мха — жадно, по самую лодыжку. Сердце испуганно трепыхнулось, понеслось вскачь. Растворилась в воздухе игривая блудничка. Барыня оказалась в самом сердце широко простирающейся жадной трясины. Каждый шаг сулил смерть.

Паника стегнула по ребрам, вгрызлась в глотку. Варвара попыталась сделать шаг. Ничего не вышло.

Как же она так далеко забрела, как увязла в сажени от безопасной твердой тропки?

Забросив тушки в сторону широкой кочки, она распласталась по грязи, попыталась подтянуться на руках, выползти на животе. Но ноги плотно засосало, никак не вытянуть… Каждая попытка была тщетной, когда топь втянула ее по пояс, паника заставила набрать в легкие побольше воздуха: нужно позвать Хозяина.

— Голосить собралась? На это ума хватило, я уж думал гордо ко дну пойдешь, Варя.

Его голос донесся из-за спины, заставил почувствовать такую волну облегчения, что самое время расплакаться. Она бы и завыла, мешая отчаяние с надеждой, губы уже дрожали, когда нечисть спокойно прошагала по топи, опускаясь перед ней на корточки.

— Нет-нет-нет, не вздумай даже, ну-ка обратно губы в полоску собрала, что это ты тут устраиваешь? — Недовольно прищурились черные глаза, одним движением он выдернул ее за шкирку из топи, громко захрустела под когтями раздираемая на загривке рубаха. — Плакать. Так ты проблемы решаешь, барыня? Не удивительно, что на твоих землях всякая нечисть людей жрет… Запомни раз и навсегда: никому своей слабости не показывай, не давай насладиться. Не было меня, ты так красиво барахталась, сражалась. Думала, рассчитывала, не было там слез. А как поняла, что помочь могут — мигом себя жалеть начала. Сочувствия ждешь? Что поглажу утешу? Так не будет такого. Слабые не живут. Взращивай в себе силу, меняйся. Не благодаря кому-то, а несмотря ни на что. Только ты себя из любого омута вытянуть сможешь, только тебе это важно.