Буча. Синдром Корсакова

Дом правительства выстраивали спешным образом: кабинеты оборудовали фанерными дверями, стены зашпаклевали, наклеили дешевых обоев. Стулья и вся офисная мебель через пару месяцев ободралась и расшаталась; в туалетах из турецких кранов текла жалкая струйка пахнущей нефтью воды.

По ночам, страдая от бессонницы, Твердиевич не мог не думать. И размышления, но главное выводы, которые снились и даже пахли во сне, доводили Андрея Андреевича до полного профессионального изнеможения. Сны пахли сырой нефтью. Он пил черную нефть из турецких кранов, понимал, что отравится и сейчас же умрет. Но не умирал. Он просыпался от подступавшей тошноты и глотал минералку.

Может быть, прав этот болтун и выскочка Вязенкин?..

Как он надоел ему, набил оскомину — этот коресспондентишко! Нефть, видите ли, всему виной — за нефть и война! Дурак ты, Вязенкин! Как же ты, Вязенкин, не понимаешь? По верхам скачешь… А того не знаешь, что нефти чеченской так — на троих хорошо пожить. Не те, не те запасы, чтобы такую драчку устроить. Тут другие интересы — государственные!..

Устанет Андрей Андреевич от демагогии москвичей — идет к себе, а потом мучается.

«Может, все-таки за нефть? Нет, масштабы не те. Масштабы, Вязенкин, только сверху видны, а у нас здесь одни видения».

Но пахнет сырой нефтью из крана — пахнет, черт бы ее подрал!

В приемной у кабинета главы правительства Твердиевич из кулера набрал воды в чайник. Щетинистый охранник за столом секретаря оторвался от монитора и тут же вновь застучал по клавиатуре. Колыхнулся «Стечкин» на его поясе. В мониторе щелкнуло, застрекотало. Охранник отчаянно вскинул руки.

— Ай, щайтан, не могу уровень пройти, убиуает. Снайпер, щайтан! Андрэй, ты ходил по этому уровню? Какое оружие брать?

— Ты за кого воюешь?

— За нэмцев дэлаю движение. Оны уоины!

— Тогда гранатами, англичане гранат боятся.

— Как эта игра назыуается, всегда забыуаю? А-а, вспомнил. «Медал аф хонор». Как в жизни все, аттуэчаю.

Твердиевич вышел, за спиной раздалась отчаянная очередь, вслед хлесткий винтовочный выстрел.

— А-а-а, щайтан…

Андрей Андреевич прошел по коридору, спустился на свой этаж и еще минуту постоял у двери своего кабинета и вдруг услышал голос откуда-то из коридора.

— Машина у ворот. Пробились через первое капэ. Трупы. Митинг.

Он вошел внутрь. Кабинет был пуст.

Ушли, ушли…

Открыв страничку, он сразу обнаружил на информационной ленте сообщение с пометкой «срочно». Не было теперь сомнений у Андрея Андреевича — не за нефть шла война. За интерес была игра… за государственный интерес! Ставки столь велики, что ждать времени не было ни у офицеров контрразведки, ни у него, майора правительственной пресс-службы.

Грузовая машина, развернувшись, перегородила дорогу у ближнего КП.

Лязгнули металлические борта. Толпились мужчины в высоких каракулевых папахах. Они говорили живо национальной речью. Женщины в черных платках стали выстраиваться правильным порядком. С деревянного настила кузова потащили ветошью замотанные тушки. Ровненько раскладывали на асфальте: восемь тушек — одна к одной.

Из будки капэ выскакивали охранники правительственного комплекса — спецназ ГУИН; гуиновцы охраняли новую власть. Они бестолково таращились в толпу. Старший кричал в рацию. От площади и дальнего капэ, где стояли в охранении солдаты Ленинской комендатуры, неторопливо шагали десятка два военных. Если бы Вязенкин сразу оказался на месте, то узнал бы и Макогонова, и Пашу Аликбарова с пулеметом, и других разведчиков, поднятых по тревоге в это ясное утро четверга.

Журналисты беспокойно толпились с внутренней стороны периметра правительственного комплекса.

Твердиевич поздоровался — кивнул Гоге Мартыновскому, двум заезжим газетчикам и одному из местных. Сделал вид, что не заметил Вязенкина. Твердиевич вошел на капэ, вынул удостоверение. Ушастая овчарка, заученно потянулась носом к его ногам. Охранник дернул на себя поводок.

— Фу, Аккорд.

Пес осел.

Если бы можно было ему, Твердиевичу, так же вот одернуть поводком и махом осадить весь пыл столичных писак: «Фу, сказал, не лезть без команды!» На выходе Твердиевич столкнулся с Сергеевым и Ивановым. Контрразведчики вида не подали, что знакомы с ним. Твердиевич, выйдя за ворота на площадь, сразу оценил обстановку: женщин человек пятьдесят, мужчины в основном преклонного возраста.

В толпе заметил Твердиевич одного из министров нового правительства, тот пробивался сквозь плотное кольцо митингующих. «Чего это он без охраны?» — подумал Твердиевич. И тут как по команде началось действо у ворот. Твердиевич сразу и забыл о министре. Взвыли женщины, закачались каракулевые папахи. Тряпье с тушек откинули. На цветастых одеялах лежало восемь обгоревших до неузнаваемости человеческих тел…

Твердиевича передернуло. Он взял себя в руки, но не двигался с места. Тела были разложены так, чтобы их можно было хорошенько рассмотреть. Твердиевич расслабился и отвернулся — за годы службы он привык не вглядываться в детали.

Совещание накрылось…