Будь готов к неожиданному

Я уже готов был в пятнадцатый или двадцатый раз услышать виноватое «нет», как вдруг заведующий пододвинул к себе железный ящик, видимо, заменявший сейф. Достав какое-то «личное дело», углубился в анкету.

Я следил за ним, почти не дыша. Неужели?..

— Вот этот товарищ принят к нам на работу неделю назад. Временно принят. Фронтовик, по профессии педагог, имеет отпуск по ранению. Работает завучем в Куземовской средней школе. Гуськов Андрей Владимирович, тридцать шесть лет. Впрочем, есть ли с ним мальчик, я не знаю. В анкете об этом ни слова.

Я взял «личное дело». Анкета, автобиография. Гуськов Андрей Владимирович. А справа строчки характерно загибаются вверх. А у буквы «ц» пышный, щеголеватый крендель. А в автобиографии перечислены с небольшими вариациями все цветковские «заслуги»...

Он, никаких сомнений, он!

— Скажите, где находится Куземовская средняя школа?

— Как где? Конечно, в Куземовке. Отсюда до села километров пятнадцать. Рано утром будет рабочий поезд, тогда и доберетесь.

Я не вышел, а буквально выскочил на улицу. Цветков в пятнадцати километрах от меня! Я готов был сейчас же хоть пешком идти, хоть бежать в Куземовку.

В детективных романах всё проще

Но теперь, когда выяснилось, что моя версия правильна, меня вдруг снова взяло сомнение. Ведь здесь, поблизости от расположения нашей армии, многие могли просто случайно узнать Цветкова. Он понимает, чем это может ему грозить. И вряд ли человек, думающий только о своей шкуре, пошел бы на такой риск...

Может, у Цветкова есть еще какие-нибудь соображения, не известные мне?

Что ж, это выяснится скоро, когда я возьму Цветкова.

...Но как мне задержать преступника? Ведь Цветков, конечно же, будет отчаянно сопротивляться: теперь ему нечего терять. Ему, как говорится, сам бог велел рисковать.

А я не могу рисковать. Я не могу вторично провалить дело. Я обязан действовать только наверняка.

...Интересно, как поступил бы в этом случае герой моей юности Антон Львов, следователь для старшего школьного возраста?

О, этот обтяпал бы все в два счета. Прищурив глаза, слегка воспаленные после восьми бессонных ночей, он велел бы одному агенту, переодетому пастухом, поселиться в доме напротив Цветкова, другому, переодетому кузнецом, — в доме справа, а третьему агенту, переодетому гастролирующим тенором, — в доме слева. Четвертого, молодого, неопытного стажера, он оставил бы при себе, чтобы тот задавал наивные вопросы, а старого, опытного сыщика поместил бы в саду, в том самом месте, куда уважающие себя преступники имеют обыкновение в случае опасности прыгать с третьего этажа. При такой постановке дела самому Антону Львову оставалось бы только появиться в последний момент, чтобы спокойно произнести неувядающую фразу: «Игра окончена, Цветков!»

Увы, я так действовать не могу. Во-первых, куда уж нам — школа не та. А во-вторых (это тоже имеет некоторое значение), в моем распоряжении имеется один-единственный лейтенант — лейтенант Кретов, я сам...

Я пошел в райком партии. Первый секретарь внимательно, один за одним, просмотрел все мои документы, в том числе и санкцию Прута на арест Цветкова. Почесал переносицу, вздохнул.

— Все ясно! А людей нет. Просто не знаю, что и придумать. Все в колхозах — хлеб вывозят, скот эвакуируют. Прокурор тоже там. Удивляюсь, как сам-то я на месте оказался... Милиционеры? Есть двое, да их трогать нельзя. Хоть какой-то порядок на станции и на дорогах поддерживают, — секретарь улыбнулся, — милицейскую форму люди все-таки уважают... Так что же нам с вами делать?.. Минутку...

Он потянулся к телефону.

— Папакина!.. Степан Кузьмич, зайди, а!

Минут через пять зашел уже знакомый мне заведующий районо.

Папакин слушал меня спокойно, только головой покачивал.

— Как, Степан Кузьмич, — спросил секретарь, — поедешь в Куземовку? Сам понимаешь, чем дело пахнет. Обращаюсь к тебе как к старому коммунисту.

Папакин развел руками:

— Куда ж деваться... Надо ехать. Машина у тебя, Игорь Иванович, на ходу?

— На ходу-то на ходу, да мне сейчас в Гуляево ехать...

— Тогда утром поездом, — сказал Папакин.

Но я уговорил его сейчас же идти на станцию: вдруг подвернется оказия.

В гостях у директора школы

...Станция. Кирпичный вокзальчик цел. Сидим на лавочке, ждем. Обидней всего, что поезда идут, но почему-то только в обратном направлении...

— Степан Кузьмич! А вы у этого самого Гуськова документы проверяли?

— А то как же. В полном порядке документы. И стаж есть и опыт работы. Об одном только помню, пожалел: отпуск по ранению ему дали всего на три месяца, потому и оформился временно. Так что по всем правилам он меня вокруг пальца обвел.

А вот и попутная оказия — длинный состав порожняка.

К полустанку, где сходить, подъезжаем уже в темноте. Подъезжаем... и проезжаем на полном ходу.

Раздумывать некогда.

— Прыгнем, Степан Кузьмич?

Разводит руками.

— Куда ж деваться...

Прыгаю первым, привычно пружиня ногами. Еще в студенческие годы я учился этому, проходил «практику» на московских трамваях. Ведь следователь должен быть готов ко всему.