Будь моей Брейшо

Кэптен!

Как ты и просил, вот последние записи голосовой почты Марии Веги.

Странная просьба, поскольку десять из десяти от тебя.

Мои наилучшие пожелания, Джеймс.

Глаза Виктории встречаются с моими, и она в замешательстве качает головой.

– Я не понимаю.

Я кладу руки ей на плечи.

– В тот день, когда я узнал, что Мария умерла, я был мудаком по отношению к тебе, и да, во многом это было потому, что я был зол: в твоей жизни случилось что-то настолько огромное, а ты и не подумала поделиться со мной. Понимаю, ты была уверена, что мне все равно…

Глаза Виктории не отрываются от моих.

– Знаешь, последние два года я ложился спать, слушая ее голосовые сообщения. Она рассказывала, как прошел день Зоуи. Что моя дочь сделала, что сказала или узнала. Каждую деталь, понимаешь, и это не было для нее рутинной работой. Мария смеялась, иногда плакала, когда делилась мелочами, но потом Зоуи вернулась домой, и голосовые сообщения прекратились.

– И ты начал сам отправлять ей голосовые сообщения, – шепчет она.

– Каждую ночь, – признаюсь я.

Ее глаза наполняются влагой, она улыбается.

– У тебя большое сердце, Кэп, и, несмотря на все дерьмо, частью которого ты считал ее, ты ведь знал, каково ей, да?

Я киваю. За свою жизнь она потеряла двоих детей, если считать меня, и потеряла третьего ребенка – Зоуи. Она заботилась о ней с самого начала. Она любила ее, и я знаю, что Зоуи отвечала ей тем же.

– Мария прослушала все мои сообщения, кроме последних десяти, – говорю я и притягиваю ее ближе. – И я хочу, чтобы ты их послушала.

– Зачем? – вздрагивает Ви.

– Чтобы ты знала, что я чувствовал, когда вел себя так, как будто мне все равно.

– Ты рассказал ей о нас? – ее голос срывается.

– Да, красавица. Я был зол и растерян, но я не сомневаюсь, что она умерла, зная, что со мной ты будешь в безопасности.

– Спасибо…

Виктория прижимается к моей груди, поднимает голову, и я целую ее.

– Спасибо тебе, – говорю я, отстраняясь. – На самом деле я был куском дерьма. Я причинил тебе боль, и я никогда не прощу себя за это. Никогда.

– Я слышала это миллион раз, Кэп, – шепчет Виктория. – Но ты должен простить.

– Я не смогу, но спасибо тебе за то, что ты так говоришь, и за то, что простила меня. Ты дала мне больше, чем я заслуживаю. И да, спасибо, что ты сегодня идешь со мной.

Она смотрит на меня с нежностью и говорит:

– Всегда.

Уголки моего рта приподнимаются.

– Помни, что ты это сказала. Мне нравится это слово.

Виктория смеется, я тащу ее за собой, и мы вдвоем забираемся в мою машину.

До мемориального кладбища Брейшо ехать двадцать минут. До сегодняшнего дня я никогда не был на больших похоронах и был бы счастлив не скоро там появиться. Не люблю, когда люди плачут, а сегодня днем повсюду были слезы. В основном плакали люди вдвое старше меня, те, кто знал Коннора Перкинса намного лучше, чем я.

Прошло ровно две недели с тех пор, как этот человек отдал свою жизнь, защищая меня, своего сына, а ведь мир и не подозревал, что у него есть я.

Я уверен, мы попрощались с ним, и он может мной гордиться. И он, и моя мать. Не знаю, что там за чертой, но обретение покоя после смерти многое значит.

Мы всей семьей решили выделить ему место на кладбище Брейшо и заказали гроб ручной работы. Могу сказать, что отдать дань уважения моему отцу пришла половина города. Я понятия не имел, как много людей были с ним связаны. Последнее, чего я ожидал от сегодняшнего мероприятия, – что я поддамся грусти, но именно это и случилось. Я не знал этого человека как отца, а теперь у меня из-под носа украли эту возможность.

Служба закончилась, и мы собрались за круглым столом, чтобы молча отобедать.

Моя голова поднимается, когда Мэддок и Рэйвен отодвигают свои стулья.

– Мы возвращаемся. Ничего, если мы заедем за Зоуи по дороге? – спрашивает Мэддок.

Я киваю, откидываясь на спинку стула.

– Да, чувак. Спасибо.

Он кладет руку мне на плечо, они отходят, но Рэйвен останавливается.

– Ройс, ты с нами? – спрашивает она.

Глаза брата не отрываются от телефона.

– Нет, но я тоже ухожу.

Он вскакивает, целует Викторию в лоб и сжимает мою руку, прежде чем последовать за ними на парковку.

Отец ловит мой взгляд, кивает мне, и я смотрю на Викторию.

– Встретимся в машине, Кэп? – улыбается она и убегает, догоняя остальных.

Я подхожу к отцу, и мы вдвоем идем к небольшому живописному пруду.

– Я слышал, Мэллори села в самолет? – спрашивает он.

– Да, верно. Мак помог ей с посадкой, когда она приехала в аэропорт.

– Великодушно с твоей стороны поступить с ней так.

Я пожимаю плечами.

– Откупные в несколько нулей – ничто для душевного спокойствия, зная, что мне больше не придется ее видеть. Мэллори все равно не хотела иметь ничего общего ни со мной, ни с дочерью, ни с этим местом.

– А если бы хотела?

– Мне бы пришлось найти способ смириться с этим, но не ради нее.

Он кивает и останавливается, чтобы посмотреть мне в лицо.