Будь моей Брейшо

Виктория выходит из тени, и ее руки сжимаются в кулаки. Пытаясь держать лицо, она насмешливо поднимает бровь.

– Ну и что все это значит? – говорит она, изо всех сил стараясь изобразить раздражение. Но я-то знаю, что она напугана.

Вот дрянь.

– Садись, – говорит Ройс, допивая свой напиток, я не знаю, что там у него в стакане.

– Спасибо, я постою.

– Это не предложение, – хмурюсь я.

Ее глаза встречаются с моими и задерживаются на несколько секунд, прежде чем она отталкивается от стены и опускается на свободный стул с противоположной от Ройса и меня стороны стола. Когда она кладет подбородок на локти и облизывает губы, мой член начинает ныть. Губы у нее припухли и красные без всякой помады.

К счастью, мое внимание отвлекает Рэйвен: она выплывает из-за стойки, в левой руке у нее четыре крохотные рюмки, а в правой – две бутылки текилы «Дон Хулио». Одну бутылку она демонстративно ставит перед Викторией, словно отрезая ее от нас, а другую передо мной. Затем приносит себе горячий шоколад и опускается на стул рядом с Мэддоком.

Глядя на Викторию, я медленно откручиваю крышку. Взгляд лгуньи напрягается, но она справляется с собой – пододвигает к себе вторую бутылку, сама открывает ее и наливает желтоватую жидкость в рюмку.

Пока я верчу свою рюмку между пальцами, не уверенный, блефует она или нет, Виктория одним глотком расправляется с текилой.

Я следую ее примеру, мои братья тоже пьют.

Потом я наливаю еще и еще.

Виктория не отстает от нас, и при этом на ее бледном лице нет ни намека на гримасу, а напиток между тем крепкий.

О да, я впечатлен ее талантом прятаться за пустотой, но об этом таланте мне достаточно известно, и сейчас я сосредотачиваюсь на своем гневе.

Время течет в напряженной тишине, и наконец после пяти рюмок и пятидесяти четырех минут с губ Виктории срывается тихий смешок.

Она встречается со мной взглядом и делает еще один глоток.

Я готов убить ее, когда она небрежно тянется за бутылкой. Протягиваю руку, собираясь отодвинуть от нее чертов алкоголь. Ее стул с грохотом отъезжает, и она успевает допить то, что было у нее в рюмке.

Я вскакиваю, и мои братья вскакивают вместе со мной, только Рэйвен сидит.

– Эти гребаные… – начинаю я, и Виктория, которая тоже поднялась, издевательски говорит:

– Да ладно, не изображай трагедии, Кэп. Скажи прямо, для чего ты все это затеял?

Рэйвен с открытым ртом переводит взгляд с меня на нее, она как будто кино смотрит.

Виктория плюхается на свое место и разражается смехом.

– Чувак, я ожидала гораздо большего… – отсмеявшись, говорит она, искоса бросая взгляд на Рэйвен. – Это так по-детски… Конечно, я была на другой стороне, а то…

Заметив ее взгляд, я тоже смотрю на Рэйвен.

– Ни хрена не понимаю. О чем ты, черт возьми, Вик-Ви? – спрашивает Ройс.

Она часто моргает.

– А я и сама не знаю, о чем. Что вы от меня хотите – я пьяна. Ну так что, будем двигаться дальше?

– Ты должна сидеть на своей заднице и не высовываться, – свирепо смотрит на нее Мэддок.

– Точно, братан.

– Хочешь спросить, почему я так не делаю? – Виктория ухмыляется, заправляет волосы за ухо, и ее взгляд перемещается на меня. – Ах да, я забыла, кое-кому из присутствующих так трудно задавать вопросы.

Гнев пронзает меня насквозь, но я проглатываю ее слова.

– Ви, своим языком ты добьешься, что задницу тебе все-таки надерут, – встает на мою защиту Рэйвен.

Пристальный взгляд Виктории устремляется на нее.

– Но ведь ложью тоже можно этого добиться, верно? И тут не только моя задница пострадает.

Рэйвен вскакивает, и Мэддок тут же подлетает к ней, чтобы удержать.

– Я никогда не лгала им! – кричит она, пытаясь вырваться из его рук.

– Ага. Ты мастерица убеждать себя и других, что все нормально.

Что?..

Рэйвен изумленно смотрит на Викторию, потом они с Ройсом одновременно начинают хохотать.

Я снова сажусь и кладу руки на стол, чтобы контролировать их.

– Ты что, издеваешься над нами? Тебе хватает наглости сомневаться в ее верности?

Виктория не отвечает.

Черт возьми.

Я смотрю на нее с недоумением.

– Ты действительно думаешь, что я не знал женщину, которая почти три года заботилась о моей дочери? Я и сам когда-то называл ее матерью, но она не смогла меня удержать… Мой отец был милостив к ней с самого начала. Когда ее прогнал Грейвен, он сжалился над ней, дал ей кров, но она, можно сказать, отплатила ему черной неблагодарностью – забрала меня, захотела сделать своим сыном. Но отец и это понял – поступок Марии объяснялся материнским инстинктом, ведь тебя от нее забрали. Он потратил недели на поиски, чтобы вернуть меня домой. Он мог бы убить Марию, но не сделал этого. Более того, когда нужно было спрятать Зоуи, он доверил ее Марии, зная, что она позаботится о ней.

Ее брови сходятся, а я продолжаю:

– В отличие от тебя, Рэйвен пришла к нам, как настоящая Брейшо. Она открыто говорила о том, что я, возможно, и не хотел бы услышать, но должен был знать. Преданность не всегда дается легко, Рэй это всегда понимала.

– И все же ты выглядел таким удивленным, узнав, что Мария – моя мать.