Будь моей Брейшо

То, что случилось здесь… Да, это месть, но не только. Эта стена…

Я обещаю тебе. Однажды мы с тобой будем вместе навсегда, несмотря ни на что.

Стена – это сообщение мне, и оно получено.

– Короче, едем за Мэддоком, – объявляет Ройс.

Я закрываю глаза, зная наверняка – он наблюдает.

– Ты в порядке, Рэй-Рэй? – беспокойно спрашивает Ройс, вспомнив, что когда Рэйвен ехала по этой дороге несколько месяцев назад, в нее врезался психопат, ненавидящий Брейшо.

Рэйвен тихо отвечает:

– Да, у нас с малышом все хорошо. Будет еще лучше, когда мы приедем к Мэддоку.

– О, еще пара минут.

Я отстегиваю ремень безопасности.

– Выпусти меня, я пойду домой пешком.

Голова Ройса поворачивается в мою сторону.

– Черт возьми, нет, Виктория.

– Пожалуйста. Мне нужно подышать свежим воздухом.

– Подышишь гребаным воздухом вместе с нами.

– Но вы все равно поедете к площадкам мимо дома.

Ройс ничего не говорит.

– Выпусти меня! Или я уйду, как только мы остановимся.

– Когда приедем, иди хоть к папе римскому, – рычит он. – Я не собираюсь останавливаться.

Я качаю головой.

– Выпусти ее, Ройс, – просит Рэйвен.

– Что?! – кричит он. – Да я…

– Ты видел, в каком состоянии я была после того, что случилось с моей матерью? – говорит она. – Давай, Ройс… Она не собирается убежать, как это сделала я.

Челюсть Ройса сводит судорогой. Он подъезжает к обочине и щелкает замком.

Я вылезаю из машины, прохожу один квартал вверх и опускаю свою задницу на обочину. Глубоко вздохнув, хватаю телефон и снова набираю номер Марии, но на этот раз нет даже гудков. Отключаюсь, прежде чем мне сообщают, что голосовая почта переполнена.

Я не могу сказать, зачем я вообще пыталась, ведь я точно знаю, что ее больше нет.

Нетронутые цветы и стена, воздвигнутая специально для меня, тому подтверждение.

С трудом поднимаюсь на ноги, пытаясь засунуть телефон в карман, разворачиваюсь, чтобы идти домой, но телефон падает, когда я внезапно смотрю в глаза цвета океана.

Черт.

Глава 28

Виктория

Готова поклясться, минуты идут, но никто из нас не произносит ни слова, поэтому начинаю первой.

– Я знала, что ты найдешь меня…

– Я должна была.

Облизываю губы, отвожу взгляд в сторону и сразу возвращаю.

– Нет, не должна. Тебе следовало держаться подальше. И тебе лучше уйти прямо сейчас.

– Я уже несколько дней пытаюсь застать тебя наедине. И я никуда не собираюсь уходить.

Усмехаюсь. Стараюсь не задеть ее плечом, делая шаг в сторону.

– Что, мы даже не можем поговорить?

Нет, мы не можем.

– Черт возьми, Виктория. Пожалуйста.

Мои зубы сжимаются, но я не поворачиваюсь к ней.

– Я боюсь! – кричит она.

Я замираю, крепко зажмурив глаза.

Не поддавайся.

Напоминание не срабатывает, и я развожу руками, как бы говоря: хорошо, ты меня поймала, так и быть, послушаю тебя.

Чем дольше мы смотрим друг на друга, тем яснее становится, что одна из нас не в курсе, и это – я.

– Боишься чего, Мэллори? – наконец спрашиваю я.

– Он тебе не сказал?

Делаю вид, что с моей стороны это праздный интерес. Говорю спокойным и ясным голосом:

– Сказал мне что?

– Он позволил мне увидеться с ней…

Мое сердце падает, и мир – мир, который никогда не принадлежал мне, – начинает рушиться.

Моя Зоуи.

Ее дочь.

Слезы наворачиваются сами собой, и я не могу остановить их. Мэллори сразу замечает их и, похоже, тоже собирается заплакать.

Я знаю, что хочу сказать ей, – пусть дает задний ход и убирается к чертовой матери, у нее недостаточно сил, чтобы играть в эти игры, – но я не могу. Обвинять ее бессмысленно, и в конце концов пострадаю я, а не она.

Если я хочу быть Брейшо, я не могу потопить ее. Все должно быть по-честному, и я не собираюсь устранять соперницу. Пусть Кэптен делает выбор. Кэптен и…

Борюсь с кислотой, разъедающей мое горло, умоляю себя хранить молчание. Но я не могу молчать.

– Ты не должна бояться встречи с ней. Она… Боже, Мэллори… – Всхлип перехватывает мое дыхание. – Она идеальная… Красивая… умная… добрая…

Мэллори плачет, тыльной стороной ладони вытирая кончик носа.

– Я совершила ошибку, – шепчет она. – И на самом деле их много…

Целые горы валунов падают мне на грудь, врезаются в легкие, ломают ребра, сама не знаю, как я это терплю.

– Я думала, что смогу это сделать, но я не могу, я… – продолжает она.

– Подожди, – с трудом произношу я. – Ты о чем говоришь? Не можешь сделать что?

– Я знала, что ты будешь на том празднике, – признается она.

Мои брови сходятся вместе.

– Откуда?

– Это не имеет значения. – Она качает головой с убитым видом. – Я не… Я запаниковала в тот день… мне было больно. – В ее затуманенных глазах появляется слабый блеск. – Я была в замешательстве… Виктория, ты…

– Прекрати, – обрываю ее, догадываясь о том, что она скажет дальше. Но она говорит то, чего я не ожидала:

– Скажи ему, что я не смогу прийти… Что я не хочу ее видеть.

Из моей груди вырывается смешок, и я отодвигаюсь от нее.

– Нет.

– Ты должна, – говорит она.

– Да пошла ты. Нет. – Я смотрю на ее руки, которые находятся в непрерывном движении. – Нет, ни за что.