Будь моей ошибкой

Я повернула голову, чтобы взглянуть на него, попытаться уговорить Кузьмина уходить, оставить меня одну, а вместо слов просто придвинулась ближе и обняла. Обхватила его за плечи, уткнувшись в грудь, и замолчала. Сердце Артёма, кажется, пропускало удары, а от одежды пахло хозяйственным мылом, но мне больше ничего не нужно было в этот миг. Только чувствовать его сильные руки, которые стискивали меня, заковав намертво, слышать дыхание, позабыв хотя бы на секунду, что я чужая жена. Слезы капали, а я носом уткнулась в его шею, а потом… Потом просто сквозь пелену тумана обхватила ладонями его лицо, ощущая под пальцами небольшую шетину, что так колола кожу рук, и поцеловала. Сама прикоснулась к его губам своими. В какой-то робкой неуместной надежде, что способна еще жить и чувствовать. Сердце ожило в момент, когда Артем раскрыл свои губы навстречу моему языку. Я тонула в нем, в этих ощущениях, напоминая себе подростка, который тайком, прячась за гаражами, впервые срывает поцелуй понравившегося парня. Все трепетало внутри, сворачивалось узлом, а я зарывалась пальцами в его волосы на затылке, страстно сминая губы Артема.

— Ну и как после этого тебя отпускать? — прошептал он через несколько минут, восстанавливая дыхание. — Как отдать тебя другому мужчине? Молчи, лучше молчи. Потому, что все будет не то. Я же с ума сойду, зная, что ты рядом с другим. Оля, уходи. Понимаю, что не имею, может права, просить об этом. Не лучший я вариант для такой, как ты.

— Кузьмин, — коснувшись пальцами его подбородка, покачала я головой, — вот теперь бред нести настала твоя очередь?! Мне не нужен лучший, я все-таки не на рынке. Боже, Артем, — поднялась со своего места, встав напротив него. — Все ведь так сложно. Муж меня не отпустит ни за что. Убьет лучше, закопает и развеет в поле, но не отпустит, не отдаст другому.

— Но и я не сдамся, Оль.

Оставалось лишь усмехнуться грустно, я уже догадывалась, что он не отступится. Упрямец. Понятно теперь в кого Тимоха пошел характером. Но отрицать было бесполезно — я сама его поцеловала, сама потянулась к Артему. Факты — вещь упрямая, увы. И ни в коем случае манипулировать его симпатией к себе я не хотела, решив, дать все на откуп времени.

И если бы мысль о том, что жизнь снова сделает крутой вираж, загнав меня в тупик всего через несколько часов, если бы эта проклятая мысль хотя бы краешком зацепила сознание, я бы ни за что так рано не выходила из дома в это темное ноябрьское утро.

Глава 8. Артём

Темнота рассеивалась, позволяя робким лучам солнца мазнуть по стенам домов. Я брел по полупустым аллеям домой, улыбаясь, как пацан. Даже не вспомню сразу, когда в последний раз чувствовал себя таким счастливым. Странное дело — всего лишь один поцелуй способен был сотворить настоящие чудеса. Хотелось двигаться вперед, что-то делать, созидать. Даже собственная неполноценность отошла куда-то на второй план.

Стараясь не шуметь, я открыл дверь в квартиру, рассчитывая на то, что Тимофей еще спит и мне удастся быстренько приготовить завтрак, но, кажется, у сына были иные планы.

— Пап, ну ты чего сегодня так долго? — завязывая шарф узлом на шее, поинтересовался Тимоха.

— А ты куда собрался-то? — моргнул я непонимающе глазами, уставившись на сына.

Похоже, пока я вспоминал, каково это вновь быть кому-то нужным, мой собственный ребенок успел вырасти.

— В сад, пап, надоело приходить последним, — надул он губы.

Я брови нахмурил даже подумал ненароком, что Тимоха меня стесняется. Грешно, наверное, было так считать, но что-то неприятно кольнуло под ребрами. Однако я постарался не подавать виду, только Тимка, видимо, заметил мое смятение, потому губы поджал. Вот в этом весь в меня, не выскажет свое недовольство, смолчит, а я даже выдохнул. Кажется, я здесь не при чем.

— Петька Орехов, приходит раньше меня, и конструктор весь забирает, а мы с Витькой тоже хотим в него играть.

— А договориться с Ореховым вы не пытались?

— Пытались, даже хотели побить его, но… — выдохнул сын, — воспитательницы ругают за это.

— Как у вас все сложно, а ты только в средней группе, — улыбнулся я, — пойдем, отвоевывать конструктор, сегодня ты уже точно будешь раньше всех. Вот уж Оля обрадуется, — пробурчал себе под нос, подхватывая костыли.

— Кто? — сделав шаг, остановился Тимка, взглянув на меня настороженно.

— Ольга Петровна сегодня, — поправил я сам себя, мысленно ругаясь за оплошность.

Тимка озорно прыгал по ступенькам, временами оглядываясь на меня. А мои мысли были все заняты предстоящей встречей. Даже мгновения было достаточно, чтобы вновь начать жить. И то, что в паспорте у нее стоял штамп, а на безымянном пальце красовалось колечко не могло, похоже, погасить мою решимость. Я был уверен, что эта женщина должна принадлежать мне, почему-то знал, что смогу сделать ее счастливой. Удивительная самоуверенность, конечно. Если взять во внимание условия нашей с Тимкой жизни и все остальное. Но, пожалуй, это был тот случай, когда необходим был толчок, чтобы заставить себя меняться.