Будь моим Брейшо

Кэптен

Мои шины шуршат по гравию, мелкие камушки разлетаются вокруг, когда я бью по тормозам, но не жду, пока для меня откроют ворота. Я бросаю машину в парке, с ключами внутри, и выскакиваю на хрен наружу.

Андре встречает меня на полпути в толпе, но я не останавливаюсь, чтобы выслушать его, и так же быстро, как он оказался передо мной, он уже позади.

— Она такая же дикая, как девчонка твоего брата, ни черта не слушается, — перекрикивает он толпу.

— Я в курсе. — Я толкаю дверь в «Волчье логово», открывая ее до конца, но нигде не вижу ни ее, ни моего брата.

— Я не особо переживал раз твой парень тут с ней, — говорит он. — И она выглядела нормально, когда вошла туда, но эм-м… Но, как теперь, не знаю.

Я дергаю головой в его сторону, и Андре выскальзывает передо мной с поднятыми руками, кивая с напряжением в глазах.

— Комната справа, приятель.

Я спешу, куда он указал, в комнату, где Виктория облила выпивкой ту цыпочку Эмбер. Когда я подхожу, чувак, который делает здесь напитки, выходит с пустыми руками.

Он быстро исчезает.

Я врываюсь внутрь, и все поворачиваются в мою сторону, кроме Виктории.

— Вон, — отрезаю я, глядя на брата, который разлегся на диване: ноги раздвинуты, руки раскинуты по сторонам, одна держит косяк, вторая обнимает Викторию.

Случайные девчонки и парни спешат прочь, и остаемся только мы трое и музыка.

Голова Виктории откидывается, и, когда она открывает рот, рука Ройса обвивается вокруг нее. Он держит ее в объятиях, засовывая косяк между ее губ.

Она затягивается, придерживая его, пока наклоняется вперед. Лениво поднимается на ноги и делает несколько шагов ко мне.

Медленно моргая, она выдыхает дым мне в лицо.

— Что ты творишь? — Я замолкаю.

Уголок ее губ приподнимается, как и ее руки, и внезапно она танцует, закрыв глаза, с чертовой глупой ухмылкой на лице.

— Под чем она?

Ройс дергает головой.

— Таблетка или четыре того, с чем не справлялся алкоголь.

— И ты не подумал позвонить мне? Почему?

Он смеется, отрывая свою задницу от дивана и, спотыкаясь, двигается в мою сторону.

— Потому что она меня попросила, вот, блядь, почему. Я не был так уж уверен, что тебе не плевать. Она просто маленькая лгунья, предавшая тебя, верно? Разрушившая доверие? Не доказавшая своей преданности? Совершившая одну из ужаснейших, блядь, вещей, которые только могла? — Он смотрит на меня мгновение. — Поэтому ты провел последние месяцы, борясь с тем, что она заставляет тебя чувствовать себя правильно? Поэтому мы провели последние месяцы, ненавидя ее, разве не так?

Моя голова дергается назад.

— Вот почему ты привел ее сюда?

— Посмотреть, придешь ли ты за ней? — он поднимает руки по сторонам, слегка качая головой. — Ага, и ты пришел.

Я изучаю его, не видя ни тени веселья или чувства гордости, ничего, что указывало бы на то, чего он добился сегодня моим появлением.

Освещение приглушено, комната переливается мягким красным светом, что, кажется, усиливает ее кайф.

Я двигаюсь вперед, и каждый шаг заставляет мое сердце биться сильнее в груди.

Она извивается так, как я еще не видел, в змееподобном ритме. Я и не подозревал, что в ней есть такое.

Мой живот болит, пока я наблюдаю за ней. Тошнотворная и скручивающая боль, очень напоминающая чувство вины.

Красавица…

Ее глаза распахиваются, встречаясь с моими, и все ее движения прекращаются, руки падают по бокам, как мертвые плети, а ее голова начинает дергаться. Она не продержится дольше.

Так действуют коктейли из таблеток: сначала ты полон сил, в затем становишься гребаным зомби для остального мира, пока живешь в своем собственном, искаженном.

С хмурым взглядом я обхватываю ее за талию, поднимаю на руки и оглядываюсь через плечо.

Андре тут как тут, говорит в свою гарнитуру, и сразу после его приказа перед нами появляется больше парней, расчищая путь. Одна голова за другой поворачиваются в нашу сторону, никто долго не пялится и никто не говорит ни слова.

Она смеется, как ни в чем не бывало, ее глаза снуют вокруг, словно следуют за бабочкой, которую только она может видеть.

Андре открывает ворота шире, так что я могу без проблем выйти, и открывает пассажирскую дверь для меня, быстро исчезая.

Я кладу ее на сиденье, расчистив его, чтобы она могла откинуться назад, и тянусь, чтобы пристегнуть ее.

Она выходит из своего маленького транса, рука взлетает, накрывая мою на ремне безопасности.

Я поворачиваю свою голову в ее сторону, и она качает своей.

— Мой милый Кэптен, — хрипит она, пробегая пальцами по линии моей челюсти. Медленно, подушечка ее большого пальца проводит вдоль моей нижней губы, чтобы затем вернуться к центру. Она скользит вниз, пока мой рот не освобождается от ее прикосновений. Подсознательно мой подбородок опускается вместе с ней, не хотя разрывать наш контакт. — И его сладкие, отравленные губы.

Сведя брови вместе, я прикасаюсь к ее горящему лицу тыльной стороной ладони.

— Ты нормально себя чувствуешь?

Она что-то бормочет, ее глаза закрываются, и руки совсем покидают меня.

Я провожу костяшками пальцев по ее челюсти, раскрываю ладонь, чтобы провести по шелку ее кожи, но она не двигается.

Она уснула.

Моя спящая красавица.

Вздохнув, делаю шаг назад и закрываю дверь.

В ту секунду, как я поворачиваюсь, кулак опускается на мой подбородок, и я падаю назад к двери.

Я кручу головой, мое тело переходит в боевой режим в ту же секунду, но я замираю, когда вижу перед собой Ройса, его рука все еще сжата в кулак.

Он таращится на меня, но ничего не говорит, и, по какой-то причине, я тоже.

Я молча стою там, а он открывает заднюю дверь и затаскивает себя внутрь.

У меня занимает минуту, чтобы собраться с мыслями, и тогда я звоню Мэддоку.

Он отвечает после первого гудка.

— Я забрал их.

— Почему он не отвечал? — рычит он.

Я качаю головой, обходя капот.

— Они обдолбались. Я даже не знаю, есть ли у него с собой телефон или нет.

— Какие-то проблемы?

— Не-а. — Я забираюсь внутрь, хмурясь, оглядываясь на Ройса через плечо. — Они оба практически в отключке. Думаю, они хотели обдолбаться.

Мэддок медлит.

— Без нас?

— Может, то, что я вынашиваю ребенка, убивает все веселье, — предполагает Рэйвен, давая мне знать, что они на громкой связи.

— Ага. — Киваю я, напряжение сковывает мои внутренности, когда я смотрю в зеркало на небольшой порез на своих губах.

Может быть.

Виктория

Открыв глаза, я замираю, закрываю и снова открываю их, но он все еще здесь, в моей постели.

Я медленно сажусь, и моя голова гудит.

Похмелье? Серьезно?

близываю губы, осознавая, как сухо у меня во рту, и вылезаю из кроватися одежда с прошлой ночи все еще на мне, кроме обуви.

Я крадусь на цыпочках в ванную, и, когда я собираюсь закрыть дверь, мои глаза перемещаются обратно к кровати.

Кэптен лежит на спине, без рубашки, и смотрит прямо на меня.

Вчерашнее дерьмо возвращается с разрушительной силой, как грузовик, врезавшийся в дерево.

Его глаза сужаются, и он приподнимается, чтобы сесть.

Я прислоняюсь к дверной раме.

— Ты должен идти.

Его хмурый взгляд становится глубже, но это замешательство в его глазах заставляет меня отвести свой.

— Уходи, пока Зоуи не начала тебя искать.

— Я говорил тебе раньше… — Он замолкает, очевидно испытывая меня. — Позволь мне самому беспокоиться о ней.

Я киваю, и он медленно встает, но не выходит. Он направляется ко мне, и каждый его шаг отдается болью у меня под ребрами.

Горло сжимается, когда его пальцы находят путь под мой подбородок и приподнимают мою голову к его. Его пристальный взгляд на мгновение крадет мои мысли, и я льну к нему.

— В следующий раз, когда захочешь выйти и обдолбаться, не делай этого.

Он удерживает меня, в своей ладони, под своими чарами, и затем отпускает. И дыра, которую он оставляет внутри меня, это знак, что я должна быть готова сделать то же самое.

План был сделать его моим.

Планы меняются.