Будь моим Брейшо

Кэптен

— Его сын, — медленно протягивает Мэддок, подходя ближе к нашему отцу. — Какой, к черту, сын?

Взгляд отца смягчается, наполненный сожалениями.

— Давайте зайдем внутрь и присядем.

— Нет, — говорю я, глядя на Перкинса. — Он не войдет внутрь.

Наш отец кивает.

— Вы, мальчики, знаете, что я пытался спасти ваших отцов в ночь, когда на Брейшо напали восемнадцать лет назад. Вам так же известно, что мой брат был с нами во время той атаки, и я бросил его тело, потому что считал мертвым. Теперь мы все знаем, что это было не так.

— Достаточно предыстории. — Ройс скрещивает руки на груди. — Что мы упускаем?

— Меро знал, что мы планировали вырастить из вас своих приемников. Три мальчика, рожденные от трех глав семьи Брейшо — новое будущее для этого города. — Отец бросает взгляд на Перкинса и возвращает к нам. — За несколько недель до убийств мой брат пришел ко мне сказать, что у него будет сын.

— Он хотел, чтобы его сын занял место рядом с нами.

— Да, — кивает он. — Но подобранное время заставило меня усомниться в мотивах моего брата. Он никогда не упоминал о ребенке. Вы трое уже родились, и внезапно у него появляется женщина, с которой никто из нас его никогда не видел, при чем уже удачно на пятимесячном сроке.

— Он ждал, пока сможет узнать пол ребенка, прежде чем рассказать тебе, — говорит Мэддок.

— Именно, — отец качает головой. — Я не поверил ему, но он ожидал этого и предоставил тест-ДНК в качестве доказательства. Он думал, того, что он мой брат, будет достаточно, чтобы его сыну было обещано то же, что и вам троим. Но все было не так просто.

— Почему нет? Он еще даже не родился. Он бы присоединился, как и мы, совсем ребенком.

— Из отношений, о которых я только что узнал, и с матерью, о которой мне ничего не известно. Я отклонил его просьбу.

— Но ты был лидером, — говорит Рэйвен, изучая его прищуренными глазами. — Ты не мог дать ему желаемого, но ты любил его, так что не мог оставить его ни с чем… — Она обрывает себя, качая головой.

Он долго смотрит на нее, и тень стыда покрывает его лицо, когда он бросает взгляд на нас.

— Когда Мейбл привела ко мне беременную, изгнанную служанку Грейвенов, Марию, я знал, что отец, должно быть, Грейвен, но не знал, кто именно. Это просто случилось так…

— У женщины твоего брата был мальчик, а у Марии девочка. — Сверкает глазами Рэйвен. — Ты дал обещание, на которое не имел права.

— Ошибаешься, Рэйвен, — говорит он, его взгляд перемещается ко мне. — Я дал слово защищать жизнь ребенка Марии всеми силами, привести ее в мир Брейшо, где она будет в безопасности, расти вместе с вами. И в обмен Мария дала разрешение пообещать ее дочь сыну моего брата.

Мое лицо опускается.

Виктория.

— Ваши отцы и мой брат, как мы думали, умерли вскоре после этого, — продолжает он. — Мы с мамой Мэддока забрали вас двоих и ваших матерей к нам в дом, что мы планировали сделать еще до того, как были убиты их мужья. И я предложил матери не рожденного сына Меро работу в доме. Через месяц Мария родила, и ребенка, Викторию, похитили.

— И мать потеряла свою дойную корову, — говорит Ройс.

— У меня не было намерений увольнять ее или прогонять, — говорит он нам. — Но та девочка была ее страховкой, и внезапно она исчезла.

— Она испугалась.

Отец бросает долгий взгляд на Перкинса, и, когда он возвращает его на нас, в нем горит страдание.

— Папа?

— На ее взгляд, Меро был мертв, ребенок Грейвена исчез, и было только вопросом времени, когда я выставлю ее вон. Я не смог защитить девочку, как обещал, и этот провал убил и ее доверие ко мне.

— Я не понимаю, — качаю я головой. — Меро был Брейшо, и «умер» одним из них, не так ли?

— Так и есть, — кивает отец.

— Она не доверяла тебе, кому какая разница. Ее сын был Брейшо, невинный. Он мог бы расти, как мы, с нами. Он заслуживал быть здесь. — Я смотрю на него. — Зачем тебе отворачиваться от него?

— Вот дерьмо, — Рэйвен догадалась о чем-то, чего мы не знали, и наш отец опускает подбородок к груди. — Ты не собирался, пока не пришлось защищать свою семью, своих сыновей. — Ее плечи опускаются, взгляд наполняется жалостью. — Ты дал ей работу, слепо доверил ей жить и работать в твоем доме, и это было твоей самой большой ошибкой. И стало главной причиной, почему ты так крепко держишься за правило, что доверие нужно заслужить.

Глаза нашего отца мутнеют от вины.

—

спокойным тоном, и все взгляды устремляются на него. — Больше никакой чуши. Просто скажи это.

Отец кивает.

— Когда Меро умер, я нанял его любовницу в качестве служанки.

— Служанка, — повторяет Ройс, поворачиваясь к нам.

Служанка...

Глаза отца становятся влажными, и он сглатывает.

— Она могла убить всех вас, но Мейбл услышала крики. Она пришла туда как раз вовремя.

— Вот почему ты отправил ее в тюрьму, вместо того, что бы самому убить ее. Потому что она была беременна.

Он кивает.

— Я не мог убить племянника, даже если его мать убила мою жену и жен моих лучших друзей. — Он прочищает горло. — Пару месяцев спустя ко мне пришла женщина с младенцем на руках, но, не моргнув и глазом, я прогнал ее. Я не мог позволить ему расти в моем доме, с моими сыновьями, чтобы однажды прийти домой и найти вас всех мертвыми, как было с вашими мамами.

— Он был невинным.

— Как и она, до того момента.

— Я тоже так предполагаю, — вздыхает отец.

— Вот почему ты позволил Виктории жить в групповом доме. Ты знал, что это она. Знал, что Мария была ее матерью.

Он не отрицает этого.

— Да. Я сам привел ее сюда, но я не рассказывал ей. Она сама все узнала.

Я провожу руками по лицу, поворачиваясь к Перкинсу.

— Что заставило тебя прийти сюда сегодня? С чего ты взял, что она ушла?

Клянусь, он ждал этого вопроса.

— Оффшорные счета Меро Малкари были нетронутыми почти три года. — Его глаза бегают между моими. — Они были обчищены вчера. До цента.

Мои внутренности скручиваются.

Нет.

— Сколько было на счету? — я заставляю свой голос звучать ровно.

— Чуть больше двенадцати с половиной.

Я облизываю губы, пытаясь унять боль, грозящую свалить меня на задницу.

Это из-за меня.

Я велел ей уйти, что она и сделала.

Двенадцать миллионов, пятьсот тысяч долларов.

Я никогда не найду ее, никогда не смогу поблагодарить ее за то, что она сделала, и поклониться за то, что я имею.

Я проглатываю комок в горле и глубоко вдыхаю, разворачиваясь к Перкинсу.

Рэйвен отпускает руки Мэддока и выходит вперед, глядя на меня с напряжением в глазах.

— Она не взяла ни копейки из денег Донли, когда они должны были принадлежать ей. Она хотела, чтобы я отдала их все Бассу Бишопу, — шепчет она, глянув на моих братьев, когда они подходят ближе, замыкая наш круг.

— Может, это потому что она сидела на миллионах, Рэй-Рэй, — тихо говорит Ройс.

Рэйвен отрицательно машет головой.

— Она не брала тех денег, черт возьми, не может такого быть.

Ройс оглядывается на Перкинса.

— Как ты узнал, что счета были опустошены?

Моя голова дергается влево, и меня осеняет.

— Она оставила зацепку, — говорю я, прежде чем он отвечает. — Не так ли?

— Я получил письмо по электронной почте, — рассказывает он. — На счету было установлено оповещение на случай чрезвычайной ситуации. Когда все деньги были сняты, оно отправилось автоматически.

— Почему тебе? — спрашивает Рэйвен.

— Потому что я был первым человеком, которому она вынуждена была довериться, когда ей некуда было бежать, — говорит он.

Я встаю напротив него.

— Покажи мне.

Он вытягивает телефон из кармана, и поворачивает ко мне.

Мои глаза припадают к экрану, на котором нет ни слова, лишь изображение.

Очертания якоря.

Моя грудь сжимается.

Она верила, что Перкинс поймет послание. И расскажет мне, что что-то не так, если она исчезнет. Ведь она клялась, что никогда не уйдет.

— Она не брала денег, — хриплю я.

— Прокрути ниже, Кэптен. Там еще одно. Его я не смог понять.

Дрожащими пальцами я провожу по экрану, и каждый мускул в моем теле напрягается, когда я вижу второе изображение.

— Птица? — шепчет Ройс, в недоумении качая головой.

Твою мать.

Ее друг. Мальчик из поместья Грейвенов.

Он нашел ее для своего отца, и затем провел свою жизнь, присматривая за ней, следя… и теперь он вернулся за ней.

— Ого, ты серьезно?! — Ройс пробегает рукой по волосам.

— Я знал, что с тем ублюдком что-то не чисто. У меня было чертово предчувствие, но я ничего не предпринял. — Я роняю телефон и провожу руками по лицу, сцепляю их на задней стороне шеи, стиснув зубы.

Блядь!

— Она сказала мне, черт возьми, сама, чтобы я основательно присматривал за его задницей, что ему тут не место. Она знала, что он не такой, как мы. Мать твою, мужик, она говорила мне заставить его уйти! — В глубине моего живота разгорается обжигающий огонь. — Он сын Меро. И он никогда, блядь, не уезжал.

Мэддок поднимает телефон с земли, бросая взгляд на экран, но медленно поднимает его на нашего отца.

— Ты повернулся спиной к гребаному ребенку, и теперь он здесь, строит козни нашей семье.

— Я понятия не имел, сынок, — шепчет отец. — Если бы я знал, то сказал бы вам.

— Ты, блядь, должен был знать! Ее отверг один из Брейшо, мать твою! Отвергнутые всегда обращаются к Грейвенам! — Мэддок отшатывается, поворачиваясь к нам. — Он, блядь, был у нас.

Рэйвен тянется, чтобы схватить запястье Мэддока, и притягивает его к себе, но ее взгляд скользит ко мне.

— Мы должны найти его.

Мои виски пульсируют, и я сжимаю челюсть, чтобы перенаправить напряжение. Мой взгляд перемешается с Перкинса на отца, затем на Рейвен, и тогда на моих братьев.

— У меня такое чувство, что он отыщет нас первым.

— Зачем ему это делать? Если она у него, почему не уехать и не забрать ее с собой?

— Она не его пленница, — качаю я головой. — Стена была посланием, гребаным... грандиозным жестом или каким-то дерьмом, которое, как он думал, она оценит. Способом прояснить его намерения. У него в голове все извращено, но он ставит на то, что она согласится уйти. Она не согласится.

— Ты уверен в этом, брат? — спрашивает Ройс. — Ты велел ей уйти.

— Это не имеет значения. — Мои глаза находят его.

— Кэп, — шепчет Рэйвен, притягивая к себе наши взгляды. Она грустно улыбается. — Если дело дойдет до того, что ей придется выбирать между твоей безопасностью и уходом, она уйдет.

Я ласково кладу руку на предплечье Рэйвен.

— Я знаю, что ты делала то, что должна была, чтобы помочь нам, спасти нас. И мы любим тебя за это, но она не ты, Рэйвен. Она сказала, что не уйдет, и я верю ей. — Я киваю, встречаясь глазами с братьями, прежде чем вернуть взгляд к ней. — Я доверяю ей.

Рэйвен какое-то время изучает меня, а затем с глубоким вздохом ее улыбка становится шире, пока у нее не вырывается смешок.

— Вот это да.

Мэддок скользит вверх, обхватывая ее руками, и она прислоняется к его груди.

— Хорошо, Кэп. Говори, что нам делать.

— Если Майк пришел за ней, он хочет, чтобы она хотела уйти. Он не навредит ей, ни в коем случае. Если бы он планировал поступить так, то сделал бы это уже давно. — Рассказываю им единственную причину, почему я еще не слетел с чертовых катушек. — Я не сомневаюсь, что он наблюдал, он видел ее со мной. Он знает, чего она хочет. У него нет другого выбора, кроме как уговорить ее.

— Он хочет убедить ее, что она никому не нужна здесь, что она ничего не значит, — предполагает Рэйвен.

Я киваю, размышляя.

Становится ясно, что я должен сделать, и я морщусь.

Твою мать.

Я отворачиваюсь, тру грудь ладонью, мои плечи опускаются.

Прежде чем успеваю хорошенько подумать, я достаю свой телефон, прокручиваю контакты и нажимаю кнопку вызова, после чего подношу его к уху и говорю в ту же секунду, как линия соединяется.

— Надеюсь, ты дома, потому что я сейчас приеду. — Я отключаюсь так же быстро, как и набрал номер.

Ройс переводит хмурый взгляд с Мэддока на меня.

— Кэп.

— Вам это не понравится. Я, блядь, ненавижу это.

— Мы с тобой.

— Кэптен, — встревает Перкинс, подступая ближе и глядя на нас четверых, но останавливает взгляд на мне. — Он умный молодой человек. Все, что он когда-либо знал, — это хитрость, а все, что у него было, — это она. Если дело дойдет до драки, он без колебаний сделает все, что нужно. Он любит ее.

— Она не его, чтобы любить.

Она моя.