Будь моим мужем

– Только не для разглашения, причем действительно не для разглашения, а не так, как понимает эту формулировку ваша Конни Чанг, когда ведет свою передачу. Да, хочет.

– Гм-м. Мэлоун крутоват. Бьюсь об заклад, он схитрит.

– Да, он ловкач, но ведь и я не промах.

– А есть ли смысл отказываться от кабельных сетей сейчас, когда республиканцы скорее всего не будут так жестко ставить вопрос о контроле над ценами?

– О'кей, олицетворение женской мудрости, докладываю обстановку: на кабельные сети у меня самого крупные планы, а тот факт, что на них зарится Мэлоун, лишь взвинтит цену. Ничего ему продавать я не собираюсь. Ты слышала о «Радио-Комм»?

– «Радио-Коммьюникейшенс»? Да, кое-что. Это не они скупили все диапазоны, на которых осуществляется радиосвязь такси по всей стране?

– Ты совершенно права, скупили. Семьдесят пять процентов всех диапазонов в стране принадлежит им. Появилась новая технология, позволяющая такси переходить на цифровую сотовую связь, и они уже заручились согласием федерального комитета на такое преобразование. Если преобразовать все волновые диапазоны, принадлежащие «Радио-Комм», – а это обойдется в два миллиарда, – то сотовую телефонную связь в масштабах всей страны можно будет приобрести элементарно, вот так! – Он щелкнул пальцами. Его глаза светились от возбуждения. Мэтт Хардинг был в своей стихии.

– Ты хочешь прибрать к рукам «Радио-Комм»?

– Не прямо. – Он перешел на шепот. – Но «Кабель-Компани» хочет приобрести мою собственность в кабельных сетях, «Кабель-Компани» владеет пятьюдесятью одним процентом акций «Радио-Комм». Я хочу обменять одно на другое.

– Но тогда тебе придется изыскивать два миллиарда на преобразование волновых диапазонов «Радио-Комм».

Он засмеялся, она заставила себя вторить ему. Мэтт Хардинг сделал свои деньги перед тем, как заказать себе на первое суп. Так, во всяком случае, это выглядело. На скольких женщин это не произвело бы решительно никакого впечатления? Вряд ли на многих из обедающих сегодня в «Цирке».

– А ты крутой парень, Мэтт. Крутой, расчетливый и очень, очень умный.

– Ты тоже, Рейчел, – сказал он, не будучи вполне уверенным, что она сочтет это за комплимент.

– Думаю, что мне далеко до тебя, – сказала Рейчел.

На минуту оба замолчали.

– Помнишь репортаж о Дэвидсон? – спросил Мэтт без всякого перехода.

Рейчел едва не зажмурилась, словно вспышка из прошлого ослепила ее. Она мгновенно перенеслась туда из этого фешенебельного ресторана, оформленного в специфическом стиле, с его розовыми скатертями и самодовольными состоятельными посетителями. Машина времени – ее память – сделала свое дело.

Редактор, распределяющий поручения между репортерами, сидел за грязным письменным столом. Перед ним возвышалась кипа газетных вырезок и бланков телетайпных сообщений; пустые чашки из-под кофе и пепельница, доверху набитая окурками, занимали угол стола. Глядя на редактора слезящимися глазами, Рейчел оперлась руками о столешницу, пытаясь сохранить равновесие и не упасть. Она так устала, что у нее разламывалось все тело. Ныли мышцы, раскалывалась голова. Держалась она только благодаря аспирину.

– Этот грипп, мать его, – выругался редактор. – Иногда у меня такое чувство, что существует особый вирус для журналистов. И как только ты ухитряешься подхватить его?

– Ничего, здесь ни один вирус не выживет, – убежденно ответила Рейчел.

– Ха-ха. Твое чувство юмора как раз пригодится для этого. – Он нацепил очки и прочитал записку, написанную диспетчером от руки. – Только что поступила. Горячая новость. Нет худа без…

«Ну, конечно, – подумала Рейчел. – Транспортная пробка в центре города или скучнейшая конференция дерматологов в Мэриотт. Обычная рутина – съемка на камеру и интервью на месте действия».

– Кто-то расчленил электропилой школьницу в парке, в конце Четырнадцатой улицы. Повсюду раскиданы фрагменты тела. Мне самое время принять «Маалокс».

Сонливость с Рейчел как рукой сняло. О головной боли они моментально забыла.

– По телетайпу передали?

– Нет. Один приятель, за которым был должок, сообщил по знакомству. Так что у тебя есть фора примерно в час. Можешь попасть в общенациональную.

Рейчел осязаемо ощутила выброс адреналина в кровь. Как всегда, автоматически засекла время. Три часа до последней подачи материалов в «Вечерние новости» Эн-би-си. Голова у нее пошла кругом. Эн-би-си никогда не стала бы включать в вечерний выпуск ординарное, заурядное убийство. Но расчленение школьницы электропилой! Все ее эмоции, плохое самочувствие отошли на задний план. Это была новость, причем новость сенсационная, полученная ею раньше других репортеров благодаря тому, что она выслушивала нытье этого неудачника-редактора, его жалобы на жену, которая делала его жалкую жизнь еще более жалкой. И вот на столе у него лежит бумажка с самой что ни на есть горячей информацией. Для нее это был редкий шанс. Она могла получить время для собственного сюжета в «Вечерних новостях» Эн-би-си: «Передает Рейчел Ричардсон…»

– Насчет электропилы, это точно?