Будь нужным: Семь правил жизни

Но все это пустяки по сравнению с реакцией республиканцев, возмущенных тем, что половина назначенных мной судей оказались демократами. Можно подумать, я осквернил могилу Авраама Линкольна, грязно понося при этом Рональда Рейгана! Назначая судей, большинство администраторов от губернатора до президента выдвигает людей из собственной партии. Я сказал команде: мы так поступать не будем. Я попросил просто назвать лучших кандидатов без учета их партийной принадлежности. Зачем? Затем, что я обещал избирателям быть не солдатом партии, а слугой народа, а значит, надо ставить на посты подходящих людей. В итоге демократов и республиканцев среди судей оказалось примерно поровну. Думаю, это вполне справедливо и объективно.

Я рассказал эту историю, выступая в 2012 г. на открытии Института государственной и глобальной политики Шварценеггера в Университете Южной Калифорнии – научного центра по развитию межпартийного сотрудничества, где ставят людей выше политики и видят главную задачу именно в том, чтобы игнорировать установления и нарушать правила. Я рассказал, как зашоренные партийцы в Сакраменто не принимали моего мышления и не могли стерпеть, что я их не слушаю, и объяснил: если предвыборная кампания и работа губернатора меня чему-то и научили, так это пониманию: старые подходы больше не работают. «Всегда так делали» никуда не приводит. «Как есть» людям не особенно интересно (потому они меня, собственно, и выбрали). А моей миссией было служить всему народу, как могу, и я с радостью нарушал запреты, преграждавшие путь к моему видению – прогрессу, переменам и лучшей жизни в Калифорнии.

Жизнь мне это, мягко говоря, не упрощало, но после референдума я твердо взял курс на то, чтобы не тревожиться о том, «как оно есть», и не слушать людей, зацикленных на том, как «всегда делали». Напротив, я сосредоточился на выстраивании – в Сакраменто, в Вашингтоне, а зачастую и по всему миру – связей с теми, кто, как и я, тяготился замшелыми правилами и стремился прежде всего что-то делать. А остальным сказал: или поднимайтесь на борт, или не стойте на пути. А если не сделаете ни того ни другого – имейте в виду, что вас спихнут на обочину или переедут.

Рискуете ли вы, выбирая подобный путь к воплощению своей большой картины? Возможно. Но мы сейчас говорим о вашей жизни и о ваших мечтах, а не о чьих-то чужих. Я убежден: в стремлении за мечтой, за той жизнью, какую вы хотите, рисковать стоит.

Риск относителен

Если вы из тех, кто боится рисковать – поверьте, я вас понимаю! – попробуйте переосмыслить риск так же, как мы переосмыслили неудачу. В моем представлении он не более чем условность. Не найдется двух человек, одинаково определяющих это понятие. Это движущаяся цель. Выдумка. Образ. Не тот фактор, на который можно рассчитывать и опираться.

Риск – просто имя для вывода, к которому каждый из нас приходит самостоятельно, оценив шансы на успех в сравнении с последствиями возможной неудачи. Сочтя, что ваш замысел, скорее всего, не удастся, а последствия провала будут разрушительными, вы, наверное, оцените риск как высокий. Если все наоборот: успех весьма вероятен, а неудача не будет вам дорого стоить, – вы не увидите особого риска. Вот только не все так просто: взвесить нужно еще и выигрыш от успеха. Если он невелик, даже незначительного риска порой лучше избегать. Если огромен – как обычно и бывает с мечтами, – стоит вступить в игру, даже если рискуете по всем статьям. На самом деле, если вы хотите чего-то достаточно сильно и эта цель много для вас значит, в какой-то момент вы ринетесь за призом, наплевав на любые риски. Надо признать, расхожие фразы бывают правдивыми: чем больше риск, тем крупнее награда.

Возьмем, например, такого человека, как скалолаз Алекс Хоннолд. В 2017 г. он совершил свое первое одиночное восхождение на пик Эль-Капитан в Йосемитском национальном парке, и многие решили, что этот парень – псих. Что ему надоело жить. Однако через год вышел и получил «Оскара» документальный фильм об этом восхождении. Алекс прославился, начал сниматься в рекламе, и внезапно люди перестали рассуждать о том, чокнутый ли он. Без славы и богатства он был безбашенным экстремалом. С ними стал опытным и рассудительным спортсменом, трудягой и профи, который путешествует по миру и получает деньги за то, что выбирается на природу. Он перестал быть дурным примером, а стал источником вдохновения!

Разумеется, сам Хоннолд никогда не оценивал себя так: это видели в нем другие. Посмотрев фильм и почитав интервью, люди совершенно иначе стали оценивать шансы на успех его восхождения, а чужие мнения о последствиях неудачи (тяжелые травмы или смерть) поблекли на фоне того, как для Хоннолда выглядел триумф. А Хоннолд… остался тем же самым человеком, каким был задолго до того, как мы услышали его имя. Изменился только объем наших знаний о нем.