Будь проклята страсть

Заметной вехой в развитии французского реализма явились романы Мопассана. В романе «Жизнь» («Une vie», 1883, русский перевод 1883) тема утраченных иллюзий, столкновения романтических мечтаний и идеальных побуждений с грубой и жёсткой прозой жизни наполнена определённым социально-историческим содержанием: печальная судьба героини романа Жанны — чистой, человечной, близкой к природе женщины, свидетельствует о нежизнеспособности патриархально дворянского уклада, его беззащитности перед недобрыми силами буржуазного практицизма. В романе «Милый друг» («Bel-Ami», 1885, русский перевод 1885) история карьеры бессовестного хищника вырастает в памфлетно острое обличение политических нравов, прессы, общественной жизни, колониальных авантюр Третьей республики. Головокружительный успех Жоржа Дюруа знаменует господство продажности во всех сферах общества, нравственное вырождение буржуазной личности. Социально-психологическая глубина характерна и для романа «Монт-Ориоль») «Mont-Oriol», 1886, русский перевод 1887), рассказывающего о том, как в тихой Оверни начинает бушевать коммерческий ажиотаж вокруг организации курорта и атмосфера пропитывается духом стяжательства. Героиня романа — женщина, тонко чувствующая красоту, чуждая деляческому практицизму своего мужа-банкира и жестоко обманувшаяся в любви к себялюбцу-сибариту Бретиньи. Роман «Пьер и Жан» («Pierre et Jean», 1887 — 1888, русский перевод 1888) — психологический этюд о зависти и чувстве собственности, разрушающем семейные связи. В последних романах Мопассана заметно сужение социальной тематики, перенесение акцента на «вечные» законы человеческой природы, на анализ иррациональных глубин психики. Роман «Сильна как смерть» («Fort comme la mort», 1889, русский перевод 1890) — анализ страданий художника, связанных с ощущением приближающейся старости и творческого бессилия; «Наше сердце» («Notre соеur», 1890, русский перевод 1890) — роман о душевном смятении и раздвоенности чувств светского дилетанта-сибарита, отмеченный чертами известного нравственного индифферентизма.

Прозе Мопассана свойственна строгая внутренняя художественная логика, в соответствии с которой произведение строится, по словам Мопассана, «...при помощи таких искусных и незаметных приёмов и с такой внешней простотой, чтобы невозможно было увидеть и указать, в чём заключаются замысел и намерения автора». Сжатостью, точностью и ясностью отличается язык Мопассана, «подлинно французский язык», по словам А. Франса (см. Собр. соч., т. 8, 1960, с. 105), «сочный, простой, безыскусный, поистине народный» (там же, с. 18). Но за этой внешней простотой — сложное мастерство сочетания и виртуозного использования литературных и речевых стилей, всего богатства общенародного французского языка.

Большинство сочинений Мопассана переведено и издано в России ещё в конце XIX в. Реалистическая сила и эстетическое совершенство его искусства отмечены И. С. Тургеневым — первым пропагандистом Мопассана в России. В письме Мопассана М. Стасюлевичу от 24 ноября 1882 г. Тургенев даёт восторженную оценку роману «Жизнь» (см. Собр. соч., т. 11, 1949, с. 374 — 375). В другом письме к тому же адресату Тургенев говорит о «Жизни»: «Роман — прелесть и чистоты чуть ли не шиллеровской» (цит. по кн.: М. М. Стасюлевич и его современники в их переписке, т. 3, СПб, 1912, с. 222). Л. Н. Толстой написал в 1894 г. предисловие к соч. Мопассана (см.: Л. Н. Толстой. Поли, собр. соч., т. 30, 1951, с. 3 — 24). Толстой высоко оценил талант Мопассана, сумел понять его противоречия и его духовную драму. По словам А. П. Чехова, Мопассан своим искусством «...поставил такие огромные требования, что писать по старинке сделалось уже больше невозможным» (цит. по кн.: Куприн А. И., Полн. собр. соч., т. 7, СПб, 1912, с. 129).

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Он бежал среди деревьев, пригибаясь там, где тропинка заросла высокими островерхими кустами, и протискиваясь сквозь них. На небольшой прогалине остановился, прислушался. Можно было бы считать себя в безопасности, если б часть егерей с собаками не подстерегала его с другой стороны, у озера. Обернувшись, он издал негромкий рык, рык матерого серого волка, и снова нырнул в кусты. Неожиданно впереди показались два бегущих существа, их белые хвостики подскакивали в угасающем свете. Кролики! Он преследовал их до самой норы и засмеялся, когда они в страхе юркнули туда друг за дружкой. Потом лёг на живот и стал тыкать в нору палкой; как можно глубже. Его мальчишечье лицо раскраснелось, когда он представил себе громадный таинственный лабиринт под землёй, полный кроличьих глаз.