Будь проклята страсть

Возвращаясь поездом в Париж, Ги уже тосковал по ней. Она назвала его Милым другом. Он глядел в окно на проплывающие мимо поля. Ему виделась её улыбка. Нашёл он в Эрмине то, что искал?

10

С лестницы дома на улице Дюлон послышался такой шум, будто по ней поднималась свинья с выводком поросят. Пришедший на завтрак Бурже, резко вскинув голову, взглянул на Мопассана. Ги как ни в чём не бывало продолжал намазывать джемом рогалик, потом поднёс его ко рту, откусил и помешал кофе. Снова взял газету «Голуа».

   — Боже мой, что это... — произнёс Бурже.

Ги беззаботно отхлебнул кофе.

   — Хороший отчёт о дебатах в палате, — сказал он.

В следующий миг дверь распахнулась, и, переваливаясь, вошла консьержка, мадам Тето.

   — Хххха, — выдохнула она.

Мадам Тето была очень толстой. Телеса её колыхались, будто она была заполнена жидкостью; громадные руки казались вылепленными из теста, отвислые живот и груди как будто жили своей обособленной жизнью.

   — Хххха. — Из груди её вместе с одышкой вырывалось несколько визгливых нот, словно из дырявого органа. — Вот смотрите. Опять письма. Они меня в гроб сведут. Карабкайся с ними по лестницам.

   — Спасибо, мадам Тето, — сказал Ги, опуская газету.

   — Возьмите их.

Женщина шагнула к столу. Казалось, она упадёт на него, и он расколется в щепки. Бурже, вскрикнув, подскочил. Но мадам Тето лишь вывалила пачку писем из сложенного пополам фартука и распрямилась.

   — Вчера было четыре таких пачки. И сегодня ещё будут. Ххххха. Только поглядите на них. Опять пахнут духами. Все женщины... женщины...

Она пошла к двери, всё так же колыхаясь, будто медуза.

   — Женщины... вгоняй себя в гроб... таская эти любовные письма... женщины. Хххха.

Консьержка с громким стуком захлопнула громадной ручищей дверь и, пыхтя, стала спускаться с лестницы.

Бурже бы потрясён.

   — Господи Боже — ну и создание!

   — Матушка Тето? Она добра, как голубка. У неё было пять мужей, старина. И все любили её. Последний был учителем.

Бурже передёрнуло. Ги громко захохотал.

   — И все эти письма от женщин?

   — Не знаю. Давай посмотрим.

Протянув руку, Ги взял одно письмо и вскрыл. Пробежал глазами страницу, перевернул листок другой стороной, потом прочёл вслух: «...так тронута замечательным пониманием женского сердца в вашем романе «Жизнь», что теперь знаю — вы тот мужчина, которого я ждала». Напрашивается на свидание.

Он бросил письмо Бурже.

   — Если хочешь попытать счастья, сходи.

   — Как?

Ги вскрыл другое.

   — То же самое.

Бросил и его. Бурже взял письма с выражением восхищения и страха на лице.

   — Вот наконец приличное, — сказал Ги, вскрыв ещё одно. — Принцесса Матильда, Суаре, двадцать десятое мая. Давай, Бурже, распечатывай. Вдруг какое-то заинтересует тебя. — Увидел, что тот смутился. — Ещё кофе?

   — Спасибо.

Бурже подлил себе кофе и взял письмо.

   — Смотри, какая игривость. — Ги показал фотографию женщины в трико, бросил её Бурже и развернул письмо, лежавшее в том же конверте. — Это, дорогой друг, Эфазия Пюжоль, она — погоди-ка — владелица кафе и особняка на улице Гамбетта, предпочитает брюнетов и стремится «к большему, чем просто дружба».

   — Господи!

После паузы Бурже сказал:

   — Вот этого я просто не понимаю. — Он слегка покраснел. — Здесь на бумаге вытиснена графская корона. Подписала письмо некая Лейла, она сообщает, что в четверг в пять будет под большими часами на вокзале Сен-Лазар!

   — Аристократка!

Бурже допил кофе и через минуту объявил:

   — Мне пора. Ты идёшь?

   — Да. Подожди меня.

Стояло солнечное майское утро. Они шли, разговаривая на ходу. Бурже любил поговорить. Ги знал, что его друг пробивается в светское общество; он обладал талантом и стремился к успеху. Расстались они на бульваре Османн. Ги хотел поговорить с Аваром о своей новой книге «Рассказы вальдшнепа» и подарочном издании «Жизни». Мадемуазель Гинье, большезубая помощница издателя, спросила:

   — Месье де Мопассан, вам не встретился фиакр?

   — Фиакр?

   — Да. Он был здесь с полчаса назад. Кучер сказал, что его отправил за вами ваш брат по срочному делу. Я послала кучера на улицу Дюлон.

   — Видимо, я разминулся с ним.

   — На всякий случай он оставил адрес: Нейли, улица Пишегрю, двадцать три.

   — Спасибо, — сказал Ги. — Передайте Авару, что я загляну попозже.

Он торопливо вышел и вскочил в первый же кабриолет. Его охватило беспокойство; опять Эрве вляпался в какую-то неприятность, да и делать ему в Париже было нечего. Полк его находился в Бурже. Улица Пишегрю состояла из небольших домов, двадцать третий был с садом. Ги велел кучеру подождать и позвонил. Грузная горничная встретила Ги и проводила в красиво обставленную комнату.

   — Подождите, пожалуйста, минутку, месье, — сказала она и вышла.

Ги оглядел светлую комнату с зеркалами, с восточными статуэтками и посудой в шкафах. Было тихо, Ги не слышал ни звука. Через минуту дверь открылась, вошла рослая, крашенная под блондинку женщина с накидкой из розовой вуали поверх платья и протянула руку.

   — Дорогой друг, очень любезно с вашей стороны, что вы приехали.

Ей было около сорока лет. Она поджала губы, подошла к нему, благоухая духами, и взяла за руку.

   — Давайте присядем.

   — Мадам.