Будь у меня твое лицо

– Вы хотя бы разговариваете и все такое? Или только трахаетесь? – Если честно, мне интересно, какой он в постели, мальчик-чеболь. Михо никогда не говорит об этом.

– Да, немного, – отвечает Нами. – Он, кстати, очень милый. Водит меня в хорошие рестораны, смеется, когда я слишком много ем. – Она хмурит брови. – А еще он очень много переживает.

– О чем, например? – Не могу скрыть сарказма. – Как спать с девушками, при этом не платя им?

– Вчера он сказал мне, что внутри его отца сидит демон, – признается Нами.

– Демон? Что он имеет в виду?

– Не знаю, Ханбин просто повторят это. Он считает, что тут поможет только шаман. И еще рассказал, как отец загнал мать в подвал. – Нами не отрывает от пола глаз.

– Он знает тебя две секунды и уже откровенничает? Странно…

Михо говорила, что Ханбин вообще не рассказывает ей об отце. Но опять же, все богатенькие детки по-своему психи. Когда я работала в Миари, один наш клиент, вполне обычный парень, вовсю соривший деньгами, как-то бросил пачку купюр на кровать, толкнул меня в них лицом, а потом трахал сзади – увидел такую сцену в каком-то фильме. Тогда я подумала, что, может, он вовсе и не так богат? Но он таскался к нам несколько раз в неделю, значит, мог себе это позволить.

– Тебе лучше не спрашивать моего совета, – вздыхаю я.

– Я и не спрашиваю. Просто хочу быть честной. – Нами открывает очередную бутылку и наливает себе еще рюмку, даже не предложив мне.

– Это ты-то честная? – хлопаю я глазами. – Теперь у меня одной головной болью больше!

Похоже, я ее обидела. Какое-то время мы сидим молча, затем я прижимаю ее к себе и обнимаю. Нами пахнет миндальным шампунем и дешевым парфюмом.

– Он говорил что-нибудь о Михо? – спрашиваю я.

– Нет. – Нами берет прядь моих волос и наматывает себе на палец. – Ни разу не заикнулся.

Вскоре она уходит, забрав весь свой мусор в маленьком пластиковом пакете из-под курочки. Я вне себя одновременно и от тревоги, и от усталости. Отвратительные эмоции буквально давят на плечи. Неважно, какую дораму или реалити-шоу показывают по телевизору, – мои мысли далеко. Невыносимо осознавать, как я впустую трачу день на плохое настроение.

Пытаюсь поймать это гадкое ощущение за хвост. Насчет Ханбина я ведь не удивлена: я ожидала, что он такой же мудак, как и все богатенькие мальчики на мамином мазерати и с папиной кредиткой. Разве нет? Мы с Михо никогда не были близкими подругами и ни разу не беседовали о личном. Не думаю, что когда-нибудь смогу рассказать ей о моем отце или сестре.

Определенно, Ханбин вряд ли собирается жениться на Михо. Но причина моего плохого настроения – скорее Нами, которую я очень хочу защитить. Не помню, чтобы она хоть раз говорила мне о парне – вне работы, разумеется. Работа не в счет, неважно, насколько ласков с тобой клиент, это ничего не значит. Нами, несмотря на юный возраст, уже поняла это.

Открывается дверь – вернулась Михо. Я сижу тихо в надежде, что она не зайдет ко мне. Но нет – соседка просовывает голову в мою комнату, а я притворяюсь, что очень увлечена телефоном.

– Что делаешь? Ты уже поела? – интересуется Михо.

Заплетенные в косы волосы туго обвивают ее голову, на шее и руках виднеются пятна бирюзовой краски. Простодушный и счастливый вид Михо – настоящая пытка.

– Ты опять целый день не ела? – резко спрашиваю я.

– Знаешь, сегодня я попыталась – и на завтрак даже купила йогурт и ролл в новой булочной на углу Техранро. Но, похоже, я где-то оставила пакет с едой, потому что, когда вечером спохватилась, нигде его не нашла. Какая-то тайна.

Она входит, не замечая, в каком я настроении, и садится на кровать. Затем указывает пальцем на платье, которое я надевала прошлой ночью, и мечтательно произносит:

– Классный цвет. – Пальцы проводят по подолу.

Платье дешевое и узкое, но цвет нравится и мне – мрачный синевато-серый. Никто в рум-салоне не хочет его носить, и я чувствую себя созданием с морских глубин.

– Не хочешь со мной в океанариум? – вдруг спрашивает Михо.

– В океанариум? Зачем?

– Мне нужно посмотреть на рыб.

– Ты имеешь в виду для работы?

В прошлый раз с этой же целью она хотела посмотреть, как в пекинском ресторане вешают утку.

Михо кивает.

– Я начинаю новый проект со стеклом и подумываю о рыбах. Ханбин не может пойти со мной, у него какое-то семейное мероприятие.

В ярости я закатываю глаза, но она не замечает.

– Океанариум на выходных будет забит визжащими детьми, – нахожу я хорошую отговорку. – Сотни детей в закрытом темном пространстве. – Я содрогаюсь. – Звучит, словно фильм ужасов.

Михо выглядит раздосадованной, и я мгновенно добавляю:

– Но тебе нужно сходить. Подпитай мозг. И, может, все эти дети тоже вдохновят тебя. Я слышала, что иногда такое случается.

Она смотрит на меня.

– Ты знаешь, что родильные дома, акушерские и послеродовые центры терпят огромные убытки из-за того, что никто не рожает? Я слышала это сегодня по радио.

– Туда им и дорога, – отвечаю я. – Зачем приводить в этот мир еще больше детей? Чтобы они всю жизнь страдали? В конце концов они разочаруют тебя, и ты захочешь умереть. К тому же будешь бедной.