Будь здоров

— Вы должны пройти с нами.

— Он никуда не пойдёт, — гневно сверкая глазами, привстала со своего места Свента.

— В таком случае я вынужден буду применить силу. Имейте в виду — сопротивление сотрудникам КСОР при исполнении может усугубить его вину.

Около каждого из пятёрки ксоровцев, казалось, прямо из воздуха возникли мои охранники, чётко контролируя каждое их движение. К главному подошёл капитан и тихо сказал:

— У меня приказ охранять этих персон от любого, — сказал он с нажимом, — посягательства.

Свой свояка видит издалека — оба ксоровца, по-видимому, мгновенно узнали друг в друге коллег.

— У меня тоже приказ. Доставить их в Заллир.

— Сейчас подойдет наш начальник и, думаю, всё прояснится. Извольте подождать — за ним уже отправлен человек.

Ждать нам долго не пришлось — городок маленький, всё под боком. Порученец генерала появился буквально через пару минут, и они вместе с лейтенантом отошли в сторонку. Быстро о чём-то поговорили, лейтенант коротко кивнул и, знаком показав своим людям следовать к выходу, направился прочь из ресторана. Наперерез ему бросился господин Боантир.

— Как же так, господин лейтенант? — неуверенно проблеял он. — А шпионы? Что с ними?

Лейтенант резко повернулся, злобно посмотрел на чинушу и холодно сообщил:

— Господин барон, которого вы называли шпионом, имеет полное право преследовать вас по закону за клевету или требовать сатисфакции — на его усмотрение. Попрошу впредь не морочить голову сотрудникам КСОР. Честь имею.

Боантир моментально растерял остатки гонора, страшно побледнел и весь покрылся вонючим потом. Он впервые посмотрел мне прямо в глаза, мучительно ища в них ответ: убью я его на дуэли или через суд пущу по миру. В свою очередь, и мне было о чём подумать. Уеду, а этот типчик снова заявится к Торсилезе с претензиями, да и не только ей одной он будет продолжать пакостить. Убивать его на дуэли — мне от этого ни чести, ни славы. Получится обычное узаконенное убийство. Подавать в суд — он может выкрутиться. Уж больно скользкие обстоятельства дела. Или отделается лёгким штрафом. Конечно, и лёгкий штраф при его-то жадности — серьёзное наказание… А что если штраф будет не лёгким? С этой мыслью я и начал с ним разговор:

— Господин Боантир, судебное крючкотворство — это долго и нудно. Может, мы решим как-нибудь побыстрее? Вы что больше предпочитаете: шпаги, сабли, кинжалы, секиры, боевые цепы, нагинаты?

С каждым моим словом кляузник бледнел всё больше и больше, хотя, казалось, дальше уже некуда.

— А может, вы предпочитаете боевые серпы? — продолжал я вопрошать. — Знаете, такие интересные штучки: заточенные с одной стороны, острые, как бритва, полумесяцы на цепях. А что, — словно придя в мальчишеский восторг от интересной мысли, вскричал я, — это будет незабываемое зрелище для всего города! Давайте остановимся на этом оружии. Оно оставляет такие красочные резаные и рваные раны! — Я легкомысленно махнул рукой: — Я их потом быстро залечу… если успею.

— Ва-ва-ваш-ваш-ша ми-м-милость! — проблеял совсем зелёный от ужаса Боантир. — Не гу-гу-губ-бите… У меня дети!

— Но ведь несколько дней назад вы изволили доверить жизнь своего сына невесть кому! Страшно подумать — лоперскому шпиону! — в ужасе воскликнул я.

— Нет-нет-нет-нет, — затряс головой чинуша так, что я подумал — отвалится. — Я знал, что вы хороший лекарь, зам-мечательный, п-превосходный лекарь. Я прошу нижайше меня простить. Готов, елико возможно, искупить… только скажите…

— Искупи-ить, — задумчиво протянул я. — Но это так ску-учно… Бой на серпах мне кажется интереснее…

Боантир прямо помертвел весь.

— …но учитывая ваш возраст и заслуги перед городом… Кстати, о заслугах. Я что-то не слышал, чтобы вы сделали что-нибудь полезное, например пожертвовали некоторую сумму на развитие местной больницы.

— Я пожертвую! Я непременно пожертвую! — ухватился за мои слова Боантир и после мучительной внутренней борьбы выдавил: — Целых десять корон не пожалею.

— Меньше пятисот для такого солидного господина — это даже несерьёзно.

— Пятьсо-о-от! — взвыл скряга. — У меня никогда не было такой суммы!

— Ну я же говорю — бой на серпах гораздо интереснее будет, чем жалкое пожертвование, — с энтузиазмом подхватил я.

— Я согласен! Согласен! — чуть не разрыдался Боантир.

— Минут через сорок мы с супругой навестим больницу. Надеюсь, к этому сроку все необходимые документы будут вами подписаны. И не дай вам боги, — мрачно и зловеще закончил я, — выплатить хоть на корону меньше.

Боантир быстро-быстро закивал головой и, пятясь, засеменил в сторону выхода. Там он столкнулся кормой с дверной ручкой, подпрыгнул, как поплавок на волне, и растворился в полумраке коридора.

В зале стояла полная тишина. Оглядевшись, я заметил, как головы посетителей поспешно поворачиваются в направлении своих тарелок, а ножи и вилки начинают с повышенной скоростью ерзать по фаянсу.

Позавтракав, мы со Свентой встали из-за стола, и… новая неожиданность — подошедшая графиня присела перед женой в глубоком реверансе и пролепетала по-лоперски: