Будь Жегорт

Я попросила бабушку рассказать о Праге, но ничего не помню из ее рассказа, потому что тут же уснула. И мне приснилось, что мы с дедушкой Франтишеком пошли в зоопарк посмотреть на чешского льва и разговаривали о Брунцлике[19] и вдруг навстречу нам выбежало много людей. Они неслись, толкались и спотыкались. Мы не могли идти ни вперед ни назад, я схватила дедушку за руку. «Скажите, пожалуйста, что случилось?» – спрашивал дедушка у этих людей, а они все бежали и никто не отвечал. И только один человек нам крикнул: «Спасайтесь! Слоны обезумели! Двадцать слонов бегут сюда и все топчут!» Но дедушка ответил: «Что вы, с чего бы им бежать?» Только вот слоны правда бежали и все растаптывали. Они уже были так близко, что я видела зеленые глаза и зеленый хобот у главного слона. Наверное, поэтому он и был главным. «С ума сойти», – сказал дедушка, надел очки и снял шляпу. Вдруг этот первый слон жутко затрубил, и все остальные остановились. Главный с зеленым хоботом подошел к нам совсем близко и сказал: «Это вы, пан директор?» Дедушка опять снял очки и надел шляпу. «Разве вы не узнаете меня? – спросил слон. – Рудла, в тридцать шестом, вы же у меня преподавали». – «Ну конечно, теперь припоминаю, вы сидели за последней партой», – сказал дедушка и надел очки. «Вот видите, – протрубил слон, и с его хобота капнуло так, что я вся стала мокрой. – Я очень рад, действительно очень рад. Я никогда не забывал вас». – «Я вас тоже, – сказал дедушка, – но знаете, тогда у вас не было зеленого хобота. Это меня немного смутило».

«Ну конечно, понятно, я не сержусь, – продолжал слон. – Совсем другое было время. Но зато вы, пан директор, ни капельки не изменились». Потом он аккуратно посадил нас на спину, возил кругами по зоопарку и показывал других интересных зверей.

Утром меня разбудили горлицы и солнышко, оно светило мне на голову. Бабушки на тахте уже не было. Наверное, она пекла штрудель, потому что пахло даже в комнате. Я пошла открыть окно, чтобы посмотреть на улицу. Там гуляли голуби и разные старые женщины с собаками, и запах Праги мне нравился больше, чем запах штруделя. После завтрака за мной пришла тетя Краусова. Это старшая сестра бабушки, ее зовут Марта. В молодости она была знакома со знаменитым композитором Ежеком, который потом уехал в Америку. Договорились, что Пепичек останется у бабушки, а тетя возьмет меня с собой в город, на Градчаны. Я хотела увидеть все достопримечательности, которые знаю по фотографиям и от дедушки Франтишека, но больше всего – башню Далиборку, где томился в заключении рыцарь Далибор из Козоед, который мне ужасно нравится. Это моя тайна, об этом никто не знает. Я вырезала картинку с ним из книги «Старинные чешские сказания» Алоиса Ирасека – об этом, к счастью, тоже никто не знает. А то были бы большие неприятности. Я сложила картинку пять раз, так что получился совсем маленький квадратик, который у меня спрятан в пенале, в кармашке для ластика, и иногда, когда никто не видит, например в туалете, я достаю его и разворачиваю. Смотрю, какой Далибор красивый, представляю, как он голоден, как совсем грустный играет на скрипке, как ему отрубают голову, и люблю его.

Тетя Марта немного удивилась, что мы так долго ходим вокруг одной и той же башни, но разрешила мне рассматривать что я хочу и как хочу, а когда мы посмотрели собор Святого Вита, Золотую улочку, разные картины и Лоретту, то она пригласила меня на мороженое, а себя – на кофе и три сигареты. В кафе она рассказывала мне историю с приключениями, как всю войну прятала в шкафу своего мужа Хуго Крауса, которого не любили немцы. Еще у нее был тайник в диване, в котором она просверлила дырки для воздуха, чтобы Краус там прятался, если придет гестапо. Ко всему прочему у них еще в это время родилась дочь Ханичка, и это могло вызвать подозрения. Если бы немцы нашли пана Крауса, то застрелили бы и тетю Марту, и бабушку Дашу, и дедушку Пепу, и даже, может быть, нашего папу и дядю Криштофа, которые тогда еще были маленькие. Но, к счастью, немцы его не нашли, и после войны пан Краус уехал в Америку и остался там. Когда потом пришли русские, то в Америку уехала и их дочь, и тетя Марта осталась совсем одна во Вршовицах, в той квартире, где все это было. Но она совсем не грустит, просто ей надоело, что все постоянно без нее уезжают в Америку, поэтому она решила, что тоже туда поедет, тем более она уже на пенсии и все равно ей нечего делать. Теперь она только ждет, когда американцы и коммунисты ей разрешат.

Когда мы спускались из Града в город, тетя показала мне американское посольство – то самое учреждение, в которое ходят узнавать, скоро ли все будет готово. А потом мы поехали в Национальный музей смотреть на кита. Он меня немного разочаровал, потому что от него остались одни кости. Но я ничего не сказала. Тетя была от него в полном восторге и без мяса, и я не хотела ее расстраивать.