Будь Жегорт

Я села у окна и смотрела в темноту и сырость. Только когда мы уже приближались к Кржижоваткам – это такая развилка перед Закопами, я нарочно закрыла глаза и попросила Каченку сказать, когда мы ЭТО проедем. Там у дороги стоит что-то очень страшное. Каченка мне каждый раз объясняет, что раньше там был крест на постаменте, крест кто-то отломал, и то, что там теперь стоит, это просто пустой постамент. Просто камень, нечего бояться. Но мне совсем не помогает, что я знаю, чем это было. Теперь это что-то другое или, может, вообще ничего, но оно ужасно страшное. И неважно, что я не знаю почему.

Я знаю, что оно там, даже когда закрываю глаза, но если я не смотрю, то, может, оно мне не сделает ничего. И вот Каченка говорит мне «все» – и мы уже в Закопах.

Лугар с Йожаном, Драгуна и другие закопские дети сидели в воскресенье перед домом и маялись от безделья, пока Йожан не вспомнил, что прочел у магазина то объявление о улитках, и не предложил пойти их собирать. Лугару показалось, что это дурацкая идея, но Йожан сказал, что ничего дурацкого, раз его папа насобирал на десять пив. И что можно попробовать. Так что они попробовали, но принесли мало улиток, штук двадцать, потому что уже не так тепло и мало какой улитке захочется гулять. Они пошли с ними к скупщику, а он им сказал, что уже поздно, все закончилось и колхозу больше не надо никаких улиток. Тогда они вернулись с этими улитками и были ужасно злы, потому что зря старались. Они злились так, что решили отомстить улиткам.

Меня как раз отправили гулять, так что я все видела. Они начали разбивать улиток о землю, об асфальт. Вначале всегда раздавался хруст, когда раскалывался домик, а потом они топтали улиток, пока те не превращались в кашу. Когда я пришла, мне сразу дали две штуки, и я тоже так сделала. Я тоже отомстила улиткам. И теперь не знаю, что мне делать. Я не боюсь, что меня накажут. Никто не видел. И никто не наябедничал, потому что все, кто там был, делали это. Но каша, эта каша все время у меня перед глазами, и я сама как будто в ней или даже она и есть. А еще у меня ссадина. Вечером я пошла и нарочно покорябала лоб о забор так, что пошла кровь. Но мне это совсем не помогло.

В понедельник на кружке я слепила медведицу с медвежонком, и пану Пецке очень понравилось. Я хотела поговорить с ним о разных важных вещах, но не получилось, потому что пан Пецка отмечал день рождения и был очень занят. Он должен был намазывать бутерброды, менять пластинки на проигрывателе, разливать вино и еще рисовать.

Пан Пецка отмечал не только свой день рождения, но еще и свою выставку. Я бы очень хотела посмотреть на его скульптуры, но выставка проходила не в Ничине. Она была в Праге. Ведь пан Пецка из Праги и кружок в Ничине ведет, чтобы подзаработать. Пан Пецка дал мне такую тетрадочку, в которой есть фотографии некоторых его скульптур и написано о нем самом: как его зовут, сколько ему лет и почему он делает скульптуры. Например, там написано, что в некоторых своих скульптурных композициях – это когда несколько скульптур на одном постаменте – он хочет выразить радость, которую у него вызывают красивые, новые, чистые и просторные дома, в которых сегодня могут жить молодые люди и перед которыми ему больше всего нравится размещать свои работы.

Я это прочитала сразу на кружке и спросила у пана Пецки, правда ли он думает, что дома, в которых мы живем, красивые. Мне вот намного больше нравится любой старый дом, например в Праге, а как на самом деле? Пан Пецка взглянул на меня сквозь очки и сказал, что я опасная личность, но он все равно меня любит. И опять рассмеялся так, что у него из глаз брызнули слезы и потекли изнутри по очкам. Так умеет только пан Пецка. Когда он уже насмеялся, то сел на стул, вытер очки носовым платком и сказал: «Хелча, не только старые дома, но и старые статуи в сто раз красивее новых, но деньги есть деньги. Тебе ведь я не стану лгать».

Я думала об этом всю дорогу домой и еще дома с Каченкой. Мне это не очень нравится. Можно сказать, что это обман. Но я все равно не могу сердиться на пана Пецку. То есть я на него сержусь, но все равно его люблю.

Мы были в больнице у бабушки. Она обрадовалась, и ей стало лучше. Когда Каченка ушла спросить о чем-то доктора Мысливеца, то я подумала, что могла бы рассказать бабушке о тех улитках, но зачем? Как только Каченка закрыла двери, бабушка прошептала одной пани на соседней постели, что Каченка далеко не такая хорошая дочь, какой кажется. Я люблю бабушку, правда, но иногда это нелегко.

Мне ужасно нужно рассказать кому-нибудь про этих улиток, наверное, Каченке или дедушке. Они мне ничего не сделают, но я боюсь, что им потом тоже будет нелегко любить меня.

15. Как меня съели волки

Я еще никому не рассказала и, наверное, уже не расскажу про тех улиток, потому что со мной случилась новая беда. Мне вообще-то не кажется таким ужасным то, что я сделала, но бабушка вне себя.