Будапештская весна

— Я хотел бы видеть Белу Эрдеша, — сказал Золтан, заглянув в бумажку, которую дала ему Ютка.

Привлеченные разговором, из квартир вышли несколько женщин. Сильно накрашенная женщина в шубе под тигровую шкуру крикнула с лестницы:

— Пришел солдат! Какого-то Эрдеша ищет!

— А пропуск у вас есть? — спросил Золтана мужчина в халате.

— Нет, — тихо ответил Золтан, оглядываясь по сторонам. — Я только передам сверток и сразу же уйду.

— Оставьте сверток здесь, я сам передам. Можете не беспокоиться, я ничего не съем.

— Я бы хотел лично…

Накрашенная женщина подошла к ним и сказала:

— Почему вы его не впустите, господин Халони? Что он вам сделал?

— Мне что, пусть идет под свою ответственность, — равнодушно согласился мужчина, пропуская Золтана и закрывая за ним дверь. Повернувшись к женщинам, он недовольно проворчал: — Сколько можно говорить, чтобы не собирались здесь! Шум — как на базаре. Третьи сутки не могу уснуть…

В доме сейчас жило по крайней мере в десять раз больше народу, чем раньше. Люди непрестанно бегали взад и вперед по лестнице, смеялись, ругались, громко хлопали дверями. Пока Золтан поднимался на четвертый этаж, его то и дело останавливали и спрашивали, кого он ищет. В комнате, где он нашел Белу Эрдеша, жило четырнадцать человек. Весь пол был застлан матрасами, а на шкафах громоздились высокие, до самого потолка, горы чемоданов, корзин, мешков. Шум в комнате усугублялся тем, что возле окон, в детских кроватках, громко кричали две чумазые девочки, тряся ручонками железные жалюзи. Золтан не слышал даже собственного голоса. В углу какой-то молодой человек громко молился. На диване неподвижно лежала парализованная женщина.

Когда Золтан, пытаясь перекрыть весь этот гвалт, громко выкрикнул фамилию Эрдеша, в углу вздрогнул седовласый старик с подслеповатыми глазами в пальто с шестиконечной желтой звездой на рукаве. На носу у него сидели очки, но оба стекла были разбиты, и вряд ли он что-нибудь видел. Услышав свое имя, он схватил руку жены и прижал ее к груди.

— Я принес вам посылочку! — громко и быстро проговорил Золтан, заметив на лице старика страх. — Там кое-что из еды и письмо для вас.

Жена старика прежде всего вскрыла конверт и быстро прочитала письмо. Глаза ее наполнились слезами.

— Это от Кларики, — сказала она мужу и бросила смущенный взгляд на солдата.

Не найдя ничего, на что можно было бы сесть, Золтан стоя прислонился к какому-то шкафу. На рукаве женщины тоже была желтая звезда. Золтан, который всегда в обществе евреев чувствовал себя как-то стесненно, попытался найти в лице Эрдешне типичные признаки ее нации. Но у нее было простое, ничем не примечательное лицо. Возможно, в молодости она была даже красива. Однако время наложило на ее лицо свой отпечаток, покрыв его густой сетью морщин; кожа словно выцвела, темные глаза запали, сохранив, однако, живой блеск.

— А вы знаете человека, который прислал этот сверток? — спросил Эрдеш так тихо, что смысл слов можно было лишь угадать по движению его губ.

— Знаю, — ответил Золтан.

Старик протянул к нему дрожащую руку и, запнувшись, спросил:

— И… она здорова, не правда ли?

— Здорова, здорова, все у нее есть! — громко выкрикнул Золтан. — Скажите, вы ни в чем не нуждаетесь?

Старик безнадежно развел руками, а его жена, схватив Золтана за полу шинели, со слезами на глазах зашептала ему на ухо:

— Вы добрый человек, вы очень смелый человек, раз решились сюда прийти… Всех нас, всех, кто живет в этих домах, рано или поздно угонят в гетто. Если у вас есть сердце, спасите безгрешного ребенка… За нами могут прийти каждую минуту… Родителей этой сиротки уже увели…

— Скажите, куда я ее должен отвести? — спросил Золтан, с трудом сглатывая набежавшую слюну.

— В тот дом, где мы жили прежде, на улицу Хотони, к привратнику… — Женщина говорила так быстро, что ее с трудом можно было понять. — Если на свете есть бог, вам за это воздастся сторицей.

Эрдешне вынула одну девочку из кровати и начала быстро одевать ее, сквозь слезы приговаривая что-то ласковое. Другая девочка на минуту замолчала, но, увидев, что ею никто не занимается, закричала еще громче:

— Дайте мне хлеба с маслом! Пожалуйста, дайте мне хлеба с маслом!

Парализованная женщина, не поворачивая головы, монотонным голосом произнесла:

— Спи, моя душенька, спи, сердечко!

— Не хочу спать! Дайте мне, пожалуйста, хлеба с маслом!

Золтан, не говоря ни слова, вынул из вещмешка завернутый в бумагу кусок конины и положил на диван возле женщины. Молодой человек в углу продолжал громко молиться.

Эрдешне так спешила, что надела девочке шапку задом наперед и плохо застегнула пальто. Золтану хотелось поскорее уйти из этого ада, и он начал прощаться.

— Передайте, что мы все живы-здоровы, очень хорошо себя чувствуем и миллион раз благодарим…

Когда Золтан, прощаясь, подал руку старику, тот вдруг наклонился и поцеловал ее. Золтан отшатнулся и, подхватив девочку на руки, бросился к выходу.

В подъезде его остановил небритый привратник и довольно сердито спросил:

— Куда вы несете ребенка? За количество здешних жильцов я отвечаю…