Будда

Что же дальше? А дальше следовало нести свет Дхармы другим людям. Как и сам Будда понял в свое время, постичь первую Благородную истину, истину о дукхка, означает испытывать сострадание к скорби и боли других людей; доктрина об анатте подразумевает, что просветленный должен жить не для себя, но для других. И хотя теперь в мире стало уже шестеро архатов, все равно их было слишком мало, чтобы донести до человечества свет учения о долгожданном освобождении из пут страданий. И вдруг как по мановению волшебной палочки маленькая сангха Будды стала пополняться новыми адептами. Первым был Яса, сын богатого купца из Варанаси. Как юный Гаутама, он смолоду проводил свои дни в удовольствиях и роскоши. Но как-то проснувшись среди ночи, взглянул на служанок и наложниц, которые ублажали его целыми днями, а теперь спали вокруг его ложа в самых нелепых, уродливых позах. Ясу неприятно поразил отталкивающий вид спящих. Не правда ли, точь-в-точь история о Гаутаме? Действительно, Ниданакатха и прочие тексты более позднего, чем Палийский канон, происхождения, без каких-либо оговорок рассказывают эту же историю, но только про юного Гаутаму. Этот факт однозначно свидетельствует, что данный сюжет обладает чертами архетипа. Он в символической форме показывает, как человек вдруг начинает испытывать отвращение к окружающему миру — такое происходило со многими жителями городов в долине Ганга. Палийский канон между тем рассказывает, что Яса воскликнул: «Как ужасно все это! Как отвратительно!» И мир вдруг показался ему нечестивым и бессмысленным, а потому невыносимым. В тот же миг Яса вознамерился отрешиться от такого мира и уйти прочь в поисках лучшего. Сунув ноги в шитые золотом туфли, Яса тихо выскользнул из отцовского дома и направился в сторону Оленьего парка. Оказавшись в парке, он встретил Будду, который наслаждался прогулкой в тихом свете нарождающегося дня. Интуитивным чутьем просветленного Будда немедленно распознал смятение в душе Ясы. Сделав ему знак остановиться, Будда с ласковой улыбкой произнес: «Это не ужасно, это не отвратительно. Садись, Яса, и слушай. Я научу тебя Дхарме»[30].

Безмятежность Будды и его мягкое обхождение сей же миг успокоили Ясу. Вместо тошнотворного отвращения его сердце наполнилось радостью и надеждой. Обретя радость и мир, Яса вошел в состояние, необходимое для просветления. Сняв шитые золотом туфли, он опустился на землю подле Будды, а тот принялся наставлять его, шаг за шагом, с самых азов, открывая перед ним смысл Срединного пути. Он начал с того, как о важно отбросить танха и чувственные удовольствия, а потом говорил о пользе праведной жизни. Почувствовав, что Яса готов воспринять главное, Будда поведал ему Четыре Благородные Истины. По мере того как Яса слушал, «чистое видение Дхармы возникло перед ним» и проникло в него — как гласят палийские тексты — с той же легкостью, с какой краска впитывается волокнами ткани и окрашивает их[31].

И как только сознание Ясы «окрасилось» Дхармой, оно стало единым и неразделимым с ней. Это и есть «прямое знание» — Яса постиг Дхарму такими глубинами своего существа, что начал отождествлять себя с ее истинами. Дхарма произвела в Ясе необратимые перемены и «окрасила» все его существо. Впоследствии так происходило со многими из тех, кто впервые слышал Дхарму, особенно из уст самого Будды. Новообращенные с восторгом убеждались, что Дхарма идеально отвечает их чаяниям и будто специально для них предназначена. Многие испытывали ощущение, что всегда знали эти истины. Поэтому в Палийском каноне мы не найдем картин драматических и болезненных трансформаций новообращенных вроде той, что претерпел по дороге в Дамаск апостол Павел, когда ему явился Иисус Христос. Такой опыт столкновения с сокровенным Будда непременно назвал бы «неполезным», «неподобающим». Человек, был глубоко убежден Будда, должен пребывать в гармонии со своей природой, как он сам когда-то в детстве пребыл под гвоздичным деревом.