Будет больно (СИ)

— Он хоть с выпускницами спал? — спрашиваю я, и Василиса Леонидовна вздрагивает.

— Послушайте, если вы просто ищете Машу… — испуганно начинает.

— Успокойтесь, это все останется между нами.

— Машенька давно умерла… Если Матвей Васильевич и спал с девушками, то мимо такой красавицы, как она, не мог пройти. Маша никогда не обжималась с мальчишками по углам, не курила, не пила — будто не здесь выросла. Но этот взгляд волчий все равно появился, — Василиса Леонидовна тяжело вздыхает, но продолжает говорить: — Я той ночью дежурила. Зарубов задержался на работе и позвал к себе Машеньку, скорее всего. А потом я услышала шум, когда вышла в столовую попить воды. Помещение как раз под этим кабинетом, — для наглядности директор указала пальцем вниз. — Я, конечно, бросилась наверх и увидела, как из кабинета вылетела Машенька. Она не плакала, никогда не плакала — сильная девочка была. Пролетела мимо меня пулей, а утром пропала…

Интересная история, и я слушаю, все больше убеждаясь даже с самых первых слов директора. Синие глаза, светлые волосы… Но почему ее считают умершей.

— То есть, — прерываю вновь наступившую тишину, — Зарубов хотел ее пои… хотел с ней переспать, но она отказала, вы так думаете?

— Конечно! — не сомневаясь, восклицает Василиса Леонидовна. — Думаю, поэтому она и сбежала. Дело не раздували — никому это не надо было. Сейчас бы я, конечно… Но что говорить, правда? Матвей Васильевич сказал, что Машеньку отправили в больницу ночью, а я боялась лишиться работы. Дура, правда? — спрашивает директор, как будто ища во мне поддержки.

Увы, я дать ее не могу. Может, мне никогда не понять, что делает этих детей такими, потому что никогда не был на их месте, но развращает людей власть и безнаказанность. Зарубов трахал девочек — старый, блядь, извращенец — но одна ему не дала. Или дала, а потом пожалела?

Да черт его знает!

— Вы хороший человек, — улыбаюсь Василисе Леонидовне.

— Через неделю Машеньку нашли в реке с передозом. Зарубов подтвердил, что это она, да там никто особо и не хотел ничего расследовать. Но она не была наркоманкой, не в ее это характере. Мы вместе с Матвеем Васильевичем ездили на опознание, а там… Господи, большего ужаса я не видела. Тело, пролежавшее неделю в воде, выглядит не очень, — женщина даже морщится. — Но Зарубова все устроило. Он быстро оформил документы — груз с плеч, так сказать. А я потом сразу ушла, окончив заочно педагогический, отработала в детском саду, а сейчас вот позвали на место директора.

— А что случилось с родителями Маши? — спрашиваю, пытаясь хоть за что-то еще зацепиться.

— У нее, кажется, только мать была, но бросила девочку.

— Спасибо, — поднимаюсь, подавая руку директору. — А у Маши было что-то… особенное? — не могу подобрать другое слово.

— Она сама была особенной, — грустно улыбается Василиса Леонидовна. — У нее даже родимое пятно на затылке было в форме звезды.

Мы разбираемся со спонсорской помощью, и я выхожу на улицу.

И что я имею?

Скуриваю две сигареты подряд, сидя в машине, а потом еду в ближайшую гостиницу, найденную на карте. Хотя бы пару часов сна мне не помешает. Нет, они даже необходимы…

Открываю глаза и смотрю в потолок. В этом городе мне больше делать нечего. А где есть ответы? Там, где Лиза.

Обедаю в ресторане при гостинице и выдвигаюсь в путь. На следующий день заезжаю в город и из дома бронирую билет. Не знаю почему, но отцу не звоню, хотя чего стоит сказать, что его жена живет под чужим именем.

Но при чем здесь отец?

Добраться до ответов я смогу, но время в полете тянется невыносимо медленно.

Глава 19 Лиза

Я едва перенесла двенадцать часов полета, но это того стоило, хотя почти ничего не изменилось в плане локации.

Маленький домик, веранда, внутренний двор, только вид теперь открывается на Карибское море.

Мишу я предупредила о своем отъезде. Он долго интересовался, не связано ли это с Вадимом, и если раньше у меня была идея ненавязчиво навести мужа на мысль, что его сын меня терроризирует, то теперь я ее отмела. Сейчас все стало слишком сложно.

Звонки Фила я игнорирую который день, как и его гневные сообщения.

«Лиза, возьми трубку!»

«Срочно перезвони!!!»

«Какого хрена происходит?»

Он волнуется, но я себя не чувствую последней сволочью, хотя объясниться стоило бы. Но я настолько эмоционально выжата, что разговор меня добьет.

Все происходит неправильно, как будто жизнь снова ставит мне подножку и испытывает на прочность. Но я справлюсь, все вернется на круги своя… Да, самовнушение. Уже ничего не будет как прежде — я сама все испортила. Остается хотя бы сгладить углы.

Остается главный вопрос: как?

Я поднимаю глаза на ночное небо, как будто оно может дать ответ. Потом закрываю глаза и слушаю легкий ветер и море. Это успокаивает.

Но в эти гармоничные звуки природы врывается механический. Открыв глаза, вижу свет фар, и сердце от предчувствия пускается вскачь. Нет, это вряд ли ко мне. Никто не знает, где я. Только если…