Будет кровь

– А у меня одной ничего не получится, – улыбается Дженис. – Я буду как Джинджер без Фреда.

– Понял, – говорит Джаред и раскрывает объятия. – Но перед прощанием надо обняться. Всем вместе.

Они обнимаются. Чак знает, что Джаред и Дженис чувствуют запах его пота – костюм придется сдавать в химчистку, причем в интенсивную, – а он чувствует запах их пота. Но это не страшно. Девушка очень верно заметила про волшебство. Иногда волшебство происходит. Маленькое, невеликое волшебство. Из той серии, когда ты случайно находишь забытую двадцатку в кармане старой куртки.

– Уличные музыканты навсегда, – говорит Джаред.

Чак Кранц и Дженис Халлидей повторяют за ним.

– Уличные музыканты навсегда, – говорит Мак. – Круто, да. А теперь, Джар, пора двигать, пока не пришла контролерша.

Чак говорит Дженис, что ему надо в отель «Бостон», неподалеку от торгового центра «Пруденшел», и если им по пути, то можно пройтись вместе. Им по пути. Изначально Дженис собиралась дойти пешком до Фенуэя, предаваясь горестным мыслям о бывшем бойфренде и скорбно беседуя со своей сумкой, но теперь передумала. Она говорит, что сядет в метро на Арлингтон-стрит.

Он провожает ее до станции, и уже перед самым входом она оборачивается к нему и говорит:

– Спасибо за танец.

Он отвешивает галантный поклон.

– Спасибо вам.

Чак наблюдает, как она спускается по лестнице, затем возвращается на Бойлстон. Он идет медленно, потому что у него ноет спина, гудят ноги, а голова прямо раскалывается. У него никогда в жизни не было таких сильных головных болей. Они начались пару месяцев назад. Если так будет продолжаться и дальше, ему, наверное, придется пойти к врачу. Он уже догадывается, в чем дело.

Но врач пока подождет. И мрачные мысли пока подождут. Тем более что все, может быть, обойдется. А сегодня он собирается побаловать себя хорошим ужином – почему нет, он это заслужил – и бокалом вина. Хотя лучше взять минералку. От вина голова разболится еще сильнее. После ужина – с непременным десертом – он позвонит Джинни и скажет, что ее муж вполне может стать однодневной интернет-сенсацией. Скорее всего этого не произойдет. Наверняка прямо в эти минуты кто-то снимает на видео собаку, жонглирующую пустыми пластиковыми бутылками, или козла, курящего сигару, но лучше заранее предупредить человека. На всякий случай.

Проходя мимо места, где стояла барабанная установка, он вспоминает вопросы, заданные Джаредом: что вас заставило остановиться и почему вы начали танцевать? Он по-прежнему не знает ответов, да и нужны ли они?

Позже он утратит способность ходить, не говоря уже о способности танцевать с младшей сестрой на Бойлстон-стрит. Позже он утратит способность пережевывать пищу и будет питаться только пюре и супами. Позже он утратит способность различать сон и явь и погрузится в такую боль, что из всех вопросов останется только один: зачем Бог создал этот мир? Позже он забудет имя жены. Но будет помнить – вернее, иногда вспоминать, – как остановился на улице, поставил портфель на асфальт и начал танцевать под ритм барабанов, и ему будет казаться, что именно для того Бог и создал мир. Только для этого.

Акт I: В меня помещается много всего

1

Чак с нетерпением ждал, когда родится младшая сестренка. Мама сказала, что он сможет подержать ее на руках, если будет очень осторожен. Он очень хотел, чтобы у него была младшая сестренка. И, конечно, он очень хотел, чтобы у него были родители, но эти желания не сбылись из-за обледенелого участка на эстакаде шоссе I-95. Гораздо позже, уже в университете, Чак сказал своей девушке, что прочел кучу книг и посмотрел кучу фильмов, в которых родители главного героя погибают в автомобильной аварии, но у него нет никого из знакомых, с кем такое случилось в реальной жизни. Только с ним.

Девушка надолго задумалась и вынесла свой вердикт:

– Я уверена, что такое случается повсеместно, хотя родители погибают не только в автомобильных авариях, но и в пожарах, торнадо, ураганах, землетрясениях и при сходе лавин на горнолыжных курортах. И это лишь некоторые из возможных вариантов. Не мни себя главным героем – ты являешься им лишь в собственной голове.

Она была поэтессой и нигилисткой. Их отношения продержались только семестр.

Чака не было в той машине, сорвавшейся с эстакады, потому что родителям захотелось устроить себе романтическое свидание и пообедать вдвоем, а Чака оставили у бабушки с дедушкой, которых он тогда еще называл зэйдэ и бобэ^[10] (и называл так до третьего класса, после чего одноклассники начали над ним потешаться, и он стал называть бабушку с дедушкой «бабулей» и «дедулей» на американский манер). Алби и Сара Кранцы жили на той же улице и, разумеется, взяли Чака к себе после гибели его родителей. Тогда он впервые ощутил себя сиротой. Ему было семь лет.