Будет по-другому

Трамвайный мост уходит на небо,
Но мы возьмём сильнее влево

И пойдём по воронежской улице

Дальше искать старые рельсы,
Ты только теплее оденься,

Спрячься в кофту с карманами.

Тут раньше была остановка.
Словно слова под диктовку,

В красный гремящий вагон

Шли люди, и заходили,
И мы заходили за ними,

Садились на жёсткие кресла.

В твоей кофте, в левом кармане,
Чёрные цифры на мятой бумаге.

С две тысячи девятого года

Мы ждали, и ждали, и ждали.
Трамваи нас не забирали,

И мы ушли с остановок.

Бомжи

Ты не спеши, ты нас не гони,
Мы идём спать за те гаражи.
Бомжи мы, бомжи.
Ты камни свои побереги,
Побереги кулаки.
Нам бы воды.
Мы тоже хотим тишины,
И чтобы без этой возни.
Но сам, что ли, окурки сложи
В наши карманы
Или кульки –
Под картонные наши крыши.
Нам жизнь твою пережевать,
Прожить –
И за гаражи.
Ты лучше во сне нас передуши,
А иначе – съедим, не сняв чешуи.
Не оставим костей, не оставим души.
Мы мусорные ужи,
И в нашей глуши
Нет ничего вкуснее души.

Зима

Ноябрьский дождь тенью
Уходит в пролог.
Смотри. Снег крадёт землю
Из-под наших ног.

Белое месиво дырявит каблук
Твоего сапога.
От неба до замёрзших рук –
Зима.

Дорожные фонари
Освещают швы.
От чёрной земли до чёрной земли –
Только дыхание и сны.

И пока ты дышишь,
Я слышу, как
Снег ложится на крышу,
На белый чердак.

А тебе снится сон:
Там с моря дует муссон,
Там другие дела,
Там пыль и жара,
Там приходит июнь босой.
А над нами серая ходит мгла.
Прячет в себя дома,
Прячет в себя города
И звучащие голоса.

Город

За годом год,
За домом дом,
Город живет.

Наброском утро
С холодной кухни
Протянет руки

И, спрятав снова,
Задумав слово,
Опустит ухо:

Доброе утро.
Вдох-выдох,
Вход-выдох,
Вход-выход.

В кровеносной системе
Нас дни недели
Запутали, мы не хотели.

И вдруг авария,
У города кровоизлияние,
Отойдите, это вне сценария,

Но нервы уже всё растрезвонили.
В городской симфонии
Агония.
Тише, вот
Городу в кровь
Вводят любовь:

У города утро вновь.