Будет всё как я хочу (СИ)

   - Или посмотрим, кому он сообщит радостную новость, - кивнул Пьетро.

   - Жаль, вести о Милане и Саарбрюккене не удаётся скрыть, - прибавил Джованни.

   - Кто бы то ни был, - улыбнулся сыновьям Козимо, - он же не сумасшедший, чтоб не пускать герцога во Флоренцию.

   И в назначенный день Его высочество Иоганн фон Саарбрюккен, в алой претине на сверкающих латах и в золотом венце на золотых же локонах, в окружении доблестного саарландского воинства и благородной свиты, приближался к северным воротам, где спозаранку толпились флорентийцы, чтоб посмотреть на живых немцев некупеческого сословия.

   И так сиял красотой молодой герцог, так пылало его одеяние и доспехи, так горделиво выступал серый жеребец, что весь флорентийский люд замирал в восторге.

   Не менее пышная процессия двигалась навстречу гостям. Джованни ди Козимо Медичи и юный Лоренцо, преисполненные достоинства, не уступающего дворянскому благородству, и лучшие мужи и юноши Флоренции, в лучших своих нарядах, и при оружии, кому оно дозволялось, приветствовали Иоганна и его спутников.

   Обнажившие головы, флорентийцы морщились от ветра и в ожидании устремили взоры на Иоганна, который, в прекрасном расположении духа, расхваливал погоду и природу Италии. На бледном, худощавом лице его играл свежий румянец, в голосе не было ни намёка на простуду, даже золотисто-русые волосы едва лениво колыхались на ветру, неподвижные под собственной тяжестью, и плотным плащом укрывали всю спину.

   Он радостно повествовал, что вода в умывальнике не замерзает - верно, Тоскана, воистину благословенная земля.

   Джованни натянуто улыбался.

   Лоренцо утвердительно чихал.

   Прочие именитые горожане по мере возможности старались разговорить своих немецких спутников, и некоторые откликались на латынь и даже на итальянский.

   Толпа провожала двойную кавалькаду вдоль реки, но на повороте к площади Санта Мария Новелла поотстала и порассеялась. Ничего сверхъестественного в Саарландском поезде они не обнаружили: ни барсов, ни павлинов, ни даже медведя на цепи. Скучные эти северяне.

   Иоганн же равнодушно скользнул взглядом по церкви Санта Мария Новелла и сдержанно оценил церковь святого Панкратия. Он больше говорил о майских играх и охоте. Возможно, по причине молодости, решил Джованни. Тяжело, наверно, в двадцать три года быть герцогом, думал Лоренцо.

   Но Иоганн явил значительно меньшее легкомыслие, чем можно было судить по внешности и беседе в пути, ведь многие любезности, по сути своей, бессодержательны.

   Он, несомненно, понимал, что заводил знакомство длительное и прочное, и преподнёс хозяевам собранье трудов Апулея. Завидев заголовок "О Платоне и его учении", Козимо пришёл в неописуемый восторг и, забыв всяческий этикет, заключил гостя в объятья. Внучек и внуков заинтересовал "Золотой осёл". Джованни и Пьетро задумчиво склонились над "Речью в защиту самого себя от обвинений в магии" и "О божестве Сократа".

   - Кажется, я видел это сочинение - под названием "О демоне Сократа", - шепнул младший брат.

   - Другой перевод?

   - Ну не так же...

   - Да здесь вообще сплошная магия. С такими подарками никаких врагов не нужно, - проворчал Пьетро. - Я уже как-то сомневаюсь, стоит ли иметь с ним дело.

   - Ну, колдунам деньги тоже нужны, если на то пошло... Не волнуйся, если нас вздумают отлучить от Церкви, мы напомним Ватикану обо всех долгах.

   - А если просто сожгут?

   - Попросим Его высочество вызвать дождь.

   - Очень смешно.

   Так или иначе, в честь гостей устроили торжественный обед. Контессина, завидев герцога с балкона, всплеснула руками и объявила, что не зря заготовила две дополнительных перемены блюд. Слишком уж худенький он, этот Иоганн фон Саарбрюккен. Кожа да кости. Голодно, наверно, там в Германии. Особенно зимой. Бедняжка.

   Иоганн и его свита воздали должное таланту Контессины Медичи, которая смирила гордость миланского маэстро, не привыкшего, что кто-то, будь он хоть сам герцог, вмешивается в его ремесло. После спора из-за соуса она возглавила готовку и помыкала Бернардо, как какой-нибудь кондотьер помыкал бы своей армией. Невестки удовольствовались ролью знаменосцев и лишь предвосхищали появление свекрови в той или иной части кухни.

   Дочери Пьетро тоже явили гостям свои таланты. Разубранная в шёлк и бархат Бьянка играла на органе, а затем на лютне. Но вместо какой-нибудь фонтанеллы или мерканции она выучила "Песнь о Палестине" на немецком и, краснея под слоем белил - от страха произнести что-нибудь неправильно, - старательно выводила:

   - Alverst lebe ich mir verde

   sНt mНn sЭndic ouge sihet...

   Иоганн поцеловал ей руку и рассказал, что его матушка увлечённо собирала песни разных народов и даже переводила некоторые. Если синьора Бьянка свободно владеет немецким, он не преминет поделиться сим сокровищем.

   Бьянка обомлела - от поцелуя и от боязни признаться, что в немецком ничего не смыслит, а слова заучивала на слух.