Будни Ада (СИ)

Мы подошли к раздаче - или это была барная стойка?..или прилавок?.. В любом случае, за ним стояла толстая буфетчица со взглядом бляди, давно ушедшей в тираж, и вытравленными грязновато-голубыми волосами, почти как цвет кафеля в зале кафе. Пока Сатана и Чебурашка выбирали, чем будут закусывать, сколько и какого нужно взять бухла, я пошел занимать столик. Вернее, я просто плюхнулся на стул рядом с теми троими. Меня мучило любопытство, где же я их видел? Трое надменно меня не замечали, продолжая выпивать, закусывать и говорить. Тот, который был побольше остальных, в коричневом замшевом пиджаке, черной рубахе и розовом шелковом платке на шее, говорил второму, в засаленной темно-синей куртке, обильно посыпанной перхотью, о каких-то прорывах, подъемах, победах, поражениях и стремительной деградации. Дама с тяжелым слоем косметики на некогда красивом, а нынче пропитом и постаревшем лице, лишь время от времени говорила -Ах, право, не стоит быть таким категоричным, -и отпивала из стакана вино грязно-коричневого цвета.

Большой не обращал на нее внимания, продолжал говорить засаленному:

- Нет, Олежка, они просто бездари и ничтожества! Я не понимаю, почему они так с тобой, ведь ты настоящий живой гений, столп современной русской литературы! А темы, темы-то какие у тебя! И ведь ничего не боишься, рубишь правду-матку. Можно сказать, пласты ворочаешь, копаешь до самых глубин. Ты постиг суть вещей, а им бы что-нибудь попроще, и что продавалось бы легко. Вот твоя прошлая книга про Донбасс, ты же там буквально постиг тайну русской души, показал величие и доброту нашего солдата, и со всей смелостью и бескомпромиссностью обрушился на украинский фашизм, буквально разорвал его на части, вывернул наизнанку, и показал всю его ничтожность изнутри. А какова там любовная линия, ах какова! Сейчас так не делают! Сейчас все про золушек пишут.

Дама, закуривая:

- Ах, право, не стоит быть таким категоричным, есть же еще Захарушка Прилепин!

Засаленный напрягся, как будто оказался в одной бане с дагестанцами, и лишь выдавил из себя:

- Прилепин хуйло и конъюнктурщик!

(Большой)

- Вот именно! Он хуйло, бездарность и грандосос! И книги у него - унылое говно! Вот ты, Олежек, да, ты совсем иная величина! Вот новая твоя книга про Ельцина. Это просто шедевр! Она, как всегда смелая, и смелость эта на грани с дерзостью, она просто рвет шаблоны, заставляет бурлить сознание обывателей, а они что? А они отказались экранизировать. А я ведь уже примерял на себя роль этого алкаша. Я уже знал, как надо играть эту противоречивую фигуру. Олежек, ты своим текстом буквально оживил Бориса Николаевича, буквально заставил почувствовать всю ничтожность, драматизм и величие этой личности. Я даже слышал, что роль Березовского предлагали Сереженьке Маковецкому, а Дудаева должен быль играть Сережа Безруков, благо публика уже отдохнула от него. На роль Черномырдина могли бы пригласить и Малькольма Макдауэлла. Даже Кириенко мог бы сыграть самого себя. А вот роль Клинтона... А эти бляди... А что эти бляди? Эти бляди вместо Ельцина решили снять еще два сериала про сраных золушек.

(Дама)

- Ах, право, не стоит быть таким категоричным, сериалы про золушек - это тренд, бывают и даже очень достойные, хотя, пожалуй, я с тобой соглашусь, не люблю я их.

(Большой)

- Милочка, ты их не любишь не из-за того, что это говно, а из-за того, что тебе уже никогда не сыграть Золушку, в лучшем случае ее маму, в худшем - бабку.

Засаленный бесцеремонно заржал.

Я так заслушался, что даже не заметил, что мои товарищи уже накрыли стол. Правда, вместо шашлыка были щи и картофельное пюре с котлетой. Но была еще бутылка водки и заветренная селедка на блюдечке.

(Сатана)

- Дорогие мои, нам не стоит тут долго засиживаться, нужно еще найти место переночевать и успеть до десяти купить бухла. Так что постараемся приговорить этот набор продуктов максимум минут за двадцать.

Мы выпили, закусили, раскланялись с нашими соседями, и вышли на улицу. Закурили. Свежий воздух, вечерняя прохлада, сумерки теплых тонов. На улице кого-то бьют. Обычный летний вечер.

Гостиницу долго искать не пришлось. Она также находилась на привокзальной площади и занимала часть первого этажа в трехэтажном общежитии железнодорожников. Все одноместные номера были заняты заезжими артистами и двумя командировочными инженерами РЖД. Из свободных осталось два четырехместных номера. Вернее один, второй, как нам объяснили, временно недоступен ввиду того, что там засорился унитаз. Выбирать было особо не из чего. Нам достались скромненькие апартаменты с выцветшими, местами отвалившимися советскими обоями, которые, видимо, не хотели опошлять каким-то там капиталистическим ремонтом. Единственное окно выходило во двор, естественно, с видом на помойку, не убиравшуюся уже много дней.

На часах было без двадцати десять. Надо спешить!