Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

– Сказал, что своим произношением я сломала ему мозг, и он больше не придёт никогда, – хмыкнула Мартина, захлопнув учебник и прижав к груди.

– Его следовало выставить за порог, лишив оплаты, только за это высказывание, – заметил Кэндис, бросив прямо на пол небольшую дорожную сумку с вещами.

Удобная сменная одежда, расчёска, зубная щётка. Стандартный набор того, кто отправляется на некое мероприятие, сродни пижамной вечеринке. На самом деле, в его случае никакой вечеринки не планировалось. Подобное заявление всего лишь послужило предлогом для побега из дома.

Временного. Всего на один вечер.

Назвав реальные причины, несомненно, пришлось бы доказывать необходимость этой вылазки. Для ведения спора, а на цивилизованный разговор Кэндис не рассчитывал, требовалось желание вступать в полемику. Или время.

Кэндис не располагал ни первым, ни вторым.

Он не собирался говорить Альфреду правду, зная, что одно предложение обязательно потянет за собой ворох расспросов. Что, как, почему, с какой стати? Кто сказал, что его отпустят на ужин с директором школы, посчитав эту вылазку само собой разумеющимся явлением? Сам факт, что какой-то практически незнакомый мужчина приглашает его на приватную встречу, уже наталкивает на подозрения, потому, стоит только открыть рот, и мероприятие окажется на грани срыва. Альфред обязательно выдвинет встречное предложение, которое и назвать таковым можно с большой натяжкой. Скорее, навяжет собственное мнение и поставит перед фактом. Ужин пройдёт или под наблюдением, или… вообще никак.

Привыкший планировать собственную жизнь, расписывая её едва ли не по минутам, Альфред всерьёз взялся за построение окружающих его людей, приучая их к собственному подходу. Больше всего доставалось, что неудивительно, старшему сыну Альфреда, поселившемуся в новом доме не так давно, а потому просто обязанному пройти курс молодого бойца. Что примечательно, до переезда, жизнь Кэндиса отца не заботила. Можно было скитаться по улицам до темноты, а то и до самого утра. Всем было наплевать. Теперь внезапно проснулась забота, больше походившая на режим, свойственный тюремному заключению.

«Где ты был раньше, пап?» – думал Кэндис, усмехаясь без энтузиазма.

Такая любовь! Такая озадаченность!

Как будто только сейчас нашёл отпрыска, потерянного много лет назад и решил с опозданием компенсировать былой недостаток внимания, заменив его переизбытком. Альфред честно старался, но все его попытки выглядели в итоге нелепо.

Годы, проведённые врозь, дали о себе знать. Понимания между людьми старшего и младшего поколения не наблюдалось, а вот разногласий – сколько угодно. У них всё было разным. Цели, мечты, взгляды на жизнь и представление о будущем. Вот общего, увы, не обнаруживалось, независимо от того, с какого расстояния они пытались эти схожие черты личности отыскать. Ни с дальнего, ни с ближнего. Константа. Постоянство – признак мастерства. Они были мастерами в области умения спорить по пустякам на почве несовпадения точек зрения.

– Он продержался долго, – заметила Мартина, положив учебник на журнальный столик в гостиной и жестом предложив кузену следовать за ней. – Во всяком случае, дольше остальных. Честно пытался вложить в мою голову знания, но я, кажется, совсем не имею способности к французскому языку. Я наслаждаюсь им, слушая определённые песни, но когда речь заходит о необходимости заговорить, сразу же ступор и жуткое бульканье вместо нормального произношения.

– Ты боишься совершить ошибку, в этом всё дело.

– Боюсь и не скрываю свои страхи. Честно признаюсь, что именно поэтому ненавижу читать вслух. Когда напротив меня сидит человек, идеально знающий этот язык, а мне нужно продекламировать отрывок из текста, наступает полный ступор. Уверена, что во время общения с другими учениками, педагог обязательно приводит меня в пример, поясняя им, как не надо подходить к обучению.

– Он смеялся хоть раз?

– Нет. Но с моей неуверенностью в собственных силах ты ничего не поделаешь. На самом деле, я пошутила. Репетитор ещё не отчаялся и продолжает приходить на занятия, периодически одаривает скупой похвалой. То, что эти потуги расплавили ему мозг – исключительно мои догадки. После каждого часа, посвящённого занятиям, я ловлю себя на мысли, что отказаться от позора не поздно. По сути, знание этого языка мне не нужно, просто блажь, никаких великих целей. Но потом просыпается уверенность, что я сверну горы, и снова начинается пытка. И для меня, и для репетитора.

– Если бы ты перестала принижать свои заслуги, поняла бы, что делаешь успехи.

– Если бы я перестала копаться в себе, самосовершенствованию можно было бы сделать ручкой и сказать «прощай», – усмехнулась Мартина. – Лучше расскажи, какие обстоятельства заставили тебя совершить дерзкий побег из-под контроля дяди Альфреда? Не думала, что ты способен на такое.