Будни отважных

И в этот вечер, и в предыдущие много еще было у Алексея Григорьевича таких бесед. Не всегда они проходили так гладко. Разные попадались «пациенты». Были и такие, что впервые оказывались в милиции, были и рецидивисты с несколькими судимостями за плечами, были и «интеллектуалы» (например, две девицы, как они отрекомендовали себя — молодые художницы, задержанные на танцплощадке все с тем же вином и порнографическими стихами). Одних дружинники приводили трезвыми и тихими, других — что называется, «в стельку». И с каждым, прежде чем определить ему «меру пресечения», — долгая, терпеливая беседа, дотошное стремление разобраться в механизме нарушения, взвешивание в разных измерениях действий задержанного и их мотивов. Я наблюдал за капитаном и думал о том, какую же надо иметь любовь (любовь! — иначе тут не скажешь) к своему делу, какую надо иметь веру в человека, чтобы ежедневно сталкиваясь с проявлением негативных качеств людей, да еще в такой концентрации, не очерстветь, не стать, если не мизантропом, то хотя бы равнодушным чиновником. Потом понял, что источник духовного здоровья, веры в человека для капитана Казадаева не только в нем самом, а в огромной степени — в людях, которые помогают ему на каждом шагу.

* * *

При знакомстве, когда я отрекомендовался Казадаеву журналистом, которому поручено написать о нем как об одном из лучших участковых области (не так уж часто участковых награждают орденами Ленина), Алексей Григорьевич сказал:

— Сам я, без людей, ничего бы не сделал.

Я не придал особого значения этим словам, посчитав их элементарным проявлением скромности и только. Но скоро убедился, что в самом деле без помощи людей и он, Казадаев, и любой другой на его месте, будь он семи пядей во лбу, просто бессилен и никогда не решит те 113 вопросов, о которых уже говорилось.

Чувство локтя, чувство неотделимости от людей, с которыми занят общим большим делом, впервые остро ощутил Казадаев еще во время войны. Он служил тогда механиком по зарядке вооружения на военных аэродромах. В его обязанности входило обеспечивать боеприпасами — снарядами, патронами, бомбами — вылетающие на задания боевые самолеты. Скромная военная профессия. Но без нее, без людей, которые ей служат, чего стоит любой ас? И летчики отлично это понимали. Как было радостно, каким ликованием наполнялось все тело, когда из приземлившегося «мига», пробитого осколками, пулями (но все же «живого»!), выбирался пилот, еще возбужденный боем, и первым делом подходил к нему, обнимал или просто так говорил: «Спасибо, Алеша!». Вот тогда-то Казадаев не просто понял, а, как говорится, кожей ощутил, что такое коллектив, что такое солидарность.

У него на участке мощная общественная опора: два комсомольских оперотряда, четыре дружины, семь нештатных уполномоченных, десятки энтузиастов. Истоки этой «общественности» капитана надо искать в тех днях, когда боевое товарищество было одной из высших реальных ценностей. Конечно, не он придумал бригадмильцев и сменивших их народных дружинников, а также комсомольские оперативные отряды и другие формы содействия милиции. Но их жизнеспособность и боевитость зависят прежде всего от таких, как он, командиров участков — первичных ячеек сложного механизма охраны общественного порядка. Ибо кто, как не участковый, формирует актив, тщательно отбирая людей, обучая и воспитывая их.

Взять хотя бы нештатных уполномоченных. Их на участке Казадаева семь. Люди разные по возрасту, образованию, характерам. Ефим Моисеевич Чертник — офицер-отставник, завхоз парка. Человек исключительной наблюдательности, он досконально изучил психологию посетителей парка. Никогда попусту не поднимает тревоги, но если уж поднимает ее, то значит, дело серьезное. А вот Олег Подольный — молодой парень, энергичный, склонный к решительным действиям, его стихия — практическая борьба с хулиганами. Есть среди уполномоченных и человек с воспитательной жилкой. Это Виктор Гусев — аспирант пединститута.

Алексей Григорьевич охотно говорит не только о тех, кто ему сегодня помогает, но и о товарищах, с которыми пришлось по той или иной причине расстаться. Особенно любит вспоминать Юрия Байду, покинувшего Ростов с полгода назад в связи с завершением учебы в университете. Отличный парень. Умница и, что особенно ценно, умеет находить точный подход к самой беспокойной категории возмутителей спокойствия — подросткам. Жаль было расставаться с ним.