Будни рэкетиров или Кристина

Примерно так… Я ему наживку забросил. Вольготная жизнь манит каперанга на уровне морских просторов. Человек слишком долго жил на севере, и его душе нужен праздник. Так, кажется, у Шукшина? Но, он боится тюрьмы.

Правильно делает, – кивнул Витряков.

У него сейчас зарплата двадцать пять баксов в месяц. – продолжал Бонифацкий. – За квартиру три года не плачено, супруга дома голодная сидит.

И старая?

Вот, вот. Надо бы человеку культурную программу организовать. С баром и банькой. Куклу хорошую подложить. Чтоб мозги через член высосала.

Организуем в элементе. – Пообещал Витряков. – Баньку, водку, гармонь, и лосося. Точно, как Расторгуев поет.

* * *

С ноября 93-го года богатейшие стратегические запасы, накопленные стараниями советских военных функционеров от Булганина до Язова[94] включительно потекли через ЗАО ТД «Бонифацкого», словно янтарный песочек через стеклянные часики. «Без шуму и пылу», как выражался герой Анатолия Папанова Лелик.[95] Работа спорилась, а немалые средства оседали на всевозможных счетах, как наших, так и зарубежных. В народе говорят, будто деньги сами идут к деньгам. Это соответствует действительности. Избыток средств, образовавшихся от распродажи военной амуниции, Бонифацкий вкладывал в недвижимость. Благо, пансионатов на ЮБК полно, бывшая всесоюзная здравница, как никак. Причем, в числе прочих хватает и тех, что числились за промышленными предприятиями, превратившимися после развала СССР в идеальные съемочные площадки для «Сталкера» Андрея Тарковского.[96]

Тебе, б-дь, что, конверсионного барахла мало? – спрашивал, бывало, Витряков.

Склады неприкосновенного запаса рано или поздно иссякнут, – терпеливо разъяснял Бонифацкий. – А море, солнце и песок, это же вечные ценности. Общечеловеческие, Леня! Понимаешь?

Нет, б-дь.

Досуг населения, чтоб ты знал, Вечный Двигатель по производству «капусты». Никаким физикам такой даже и не снился. Или алхимикам… – поправился Бонифацкий.

Что ты, б-дь, знаешь о химии,[97] браток?

Я ему про Фому, а он мне про Ярему. О будущем надо думать загодя. И деньги вкладывать, с умом. А ты заладил, конверсия, конверсия. Уже дно тех складов видно. Дальше то что?!

Витряков поглядывал с неприкрытой враждебностью. Он таки серьезно запал на Юлю, «мисс Безнадега-93», но они жили, как кошка с собакой. Раздражение по этому поводу Леня изливал на кого попало. Бонику тоже доставалось.

* * *

В самом конце 93-го года Бонифацкий задумал серьезную многоходовую комбинацию. Планировалось игра по крупному. Боник согласился на солидные вложения, но ожидаемые барыши стоили того. При посредничестве столичной фирмы «Арника» ЗАО «Торговый Дом Бонифацкого» вышел на Пионерский имени Бакинских комиссаров металлургический комбинат, где якобы случилась затоварка на складе готовой продукции.

Прокат лежит, и девать некуда, – сообщил Бонифацкому Гена Дворцын, директор вышеупомянутой «Арники». С Боником они были знакомы давно, с Симферопольского технологического института. А, занявшись бизнесом под конец 80-х, не теряли друг друга из виду. Хотя, в принципе, и без того могли повстречаться. Начало финального десятилетия века отличалось повышенными возможностями повстречать кого и где угодно. После того, как советская система лопнула, подобно огромному аквариуму из толстостенного стекла, на полу между рыб случались самые непредвиденные встречи.

Наше дело прийти и взять, – заверял Дворцын Бонифацкого.

Так уж нас там и ждут? – прищурился Боник, памятуя о том факте, что отец Генки был доктором технических наук и при Шелесте[98] чуть ли ни звезду Героя Соцтруда заработал, мотаясь со своими внедрениями по металлургическим комбинатам всего Союза. – Так уж и ждут, Геша?

Примерно так, – божился Дворцын. – Приходи и бери. Veni, vidi, vici.[99]

Вообще-то Бонифацкий подозревал, что старый знакомец не врет. С крушением СССР и временным ослаблением командно-административной системы, сцементированной некогда великим и злым гением товарища Сталина буквально на слезах и крови, комбинат пустился в автономное плавание, напоминающее дрейф полузатопленной баржи в Саргассовом море. Срыв централизованных поставок сырья, регулярные перебои в подаче электроэнергии и хаос в законодательстве поставили завод на грань банкротства, а сталеваров отправили за черту бедности. С обретением независимости старые экономические связи оборвались, лишив комбинат привычных рынков сбыта продукции. Срочно требовалось искать новые, а для этого были необходимы как изрядные финансовые вливания, так и глубокое знание западного потребительского рынка. Ни тем, ни другим, ни третьим руководство комбината в должной степени не обладало.

– Потребность на западе высокая, – гнул свое Генка. – Наш металл не хуже ихнего, а внутренние цены демпинговые. Мой старик с директором комбината вась-вась. Тысячу лет друг дружку знают. Все схвачено и на мази.

– Что ты предлагаешь? – Бонифацкий взялся за ручку. Гена, в двух словах, ввел приятеля в курс дела.