Будни Севастопольского подполья

Костя и раньше бывал в доме у Жоры, но в мастерскую ему заглядывать не приходилось. Сарайчик показался ему очень маленьким, тесным. Слева от двери все пространство до стены, противоположной входу, занимал небольшой верстачок с тисками и инструментами, справа — плита, а между ними — узкий проход. Косте бросился в глаза котел, вмазанный в плиту, с герметической крышкой, манометром и трубкой, толщиной в палец. А куда ведет трубка — не видно: остальная часть плиты закрыта мешковиной.

— Что это? Самогонный аппарат? — удивился он.

Жора сбросил мешковину, и перед Костей предстала модель миниатюрного парового двигателя с резиновой передачей от маховичка к небольшой автомобильной динамке.

— Да у тебя тут целая электростанция! Что ж ты молчал? Жора улыбнулся:

— Ты знаешь, я от этого двигателя любой ток могу получить. И для приемника, и для зарядки батарей, и для освещения. Сегодня нам не поспеть, а в другой раз мы это все разберем и перетащим к Саньке.

— Ты это сам сделал?

— Еще когда учился в школе. Это моя детская мечта.

В голосе товарища Костя уловил затаенную грусть.

— Каждый из нас мечтал о чем-то своем, — задушевно сказал Жора. — Ты вот мечтал служить на флоте и наверняка хотел стать каперангом. Брось, не запирайся. Потому-то и кличка у тебя Матрос… А моя мечта — вот это. — Жора опять улыбнулся. — Я хотел стать корабельным инженером…

Жора умолк. Но Косте и так все было ясно.

Эта сверкающая никелем, с любовью сделанная модель являлась живым воплощением юных увлечений и грез. Мечта привела Жору со школьной скамьи в техникум, затем в мастерские порта, потом предстоял институт… Его мечту растоптала война.

Костя вытирал тряпочкой смазанные детали. Ну и молодчина Жорка! Только благодаря ему уже сегодня ночью они опять услышат голос Москвы. А через день на стенах домов снова запестрят листовки. Не беда, что их придется размножать от руки. Ему и ребятам не привыкать. Скоро фронт придвинется к городу, и заговорят не листовки, а уже автоматы.

Разгоряченная фантазия уносила Костю вперед, к тем счастливым дням, которые неизбежны, как неизбежен сияющий розовый восход над рейдом после черных штормовых ночей.

Двигатель был собран. Жора растопил плиту и сказал:

— За часок нагоним пар и начнем заряжать батареи. А пока поищу или сделаю недостающие части приемника.

— А я сбегаю домой поесть и теплую рубашку возьму, а то у Саньки холодно спать.

Костя взял с верстака бушлат и пошел на Куликово ноле.

Возвращаясь из дому к Жоре, он пересек дорогу, свернул за развалины в переулок и вдруг услышал отдаленный шум мотора. Автомобили на Верхней Чапаевской — слишком редкое явление, чтобы не привлечь внимание. Костя бросил взгляд поверх развалин — и остолбенел.

За квартал от него остановилась полицейская машина. Из кузова выпрыгнул автоматчик с собакой на поводке, а из кабины вылезли высокий офицер и Сережка Сова в коричневом кожаном пальто, с левой рукой на перевязи.

«Эсэсовцы! За кем это они?» Костя пригнулся, прячась за камни, и почувствовал, что внутри у него все леденеет. Эсэсовцы приближались к дому Гузова.

«Неужели за Жорой! Как предупредить?» Костя заложил в рот пальцы, и отчаянный, заливистый свист разнесся над улицей.

Бутовый забор закрывал с улицы двор Гузовых. Услышал Жора сигнал или нет? Догадается или не догадается бежать со двора садом?

Новый пронзительный свист разорвал тишину. Ищейка остановилась и, повернув морду к переулку, навострила уши. Костя пригнулся еще ниже и не спускал глаз с забора позади дома, через который час назад они с Жорой проникли в сад. Что же Жора?

Оглох он, что ли?

Офицер поравнялся с воротами Гузова. Сережка, не глядя на номер дома, словно бывал здесь не раз, первым вошел во двор.

Все кончено…

Костя смотрел на улицу, и сердце его стучало где-то в горле. Он видел, как вышел из калитки высокий лейтенант, держа в руке кусок красной материи, видел Жору с посеревшим лицом и прядью волос, развевающейся над высоким лбом, видел Сережку Сову, который нес в здоровой руке сорванную с плиты динамку.

Костя дрожал от бессильной ярости, до боли сжимая кулаки. Он не смел даже подняться и крикнуть товарищу, уходившему на смерть, последнее дружеское слово. Когда офицер, Сережка и Жора умчались в машине, Костя выскочил из развалин, пронесся мимо дома и садика Гузовых вниз, к тропе на Чапаевскую.

Саня слушал товарища, до крови прикусив нижнюю губу.

— Ты еще не знаешь всего, — мрачно сказал он, и голос его задрожал. — Сегодня утром раскрыта типография, арестованы Ваня Пиванов, Лида, Люба Мисюта и Женя Захарова. Знаешь, кто предал? Людвиг.

— Людвиг?! — Лицо Кости покрылось красными пятнами.

— Этот гад, которого мы спасли от смерти, выдал всех.

— Да ведь Людвиг с отрядом ушел в лес!

— Сегодня Майер привез его с собой на машине, и с ними был еще румынский офицер. Петька видел с горы, как Людвиг повел всех к будке и показал подземный ход в типографию.