Будни Севастопольского подполья

— Ты один? — спросил Михайлов, подходя к калитке.

— Нет, Николай, с товарищами. Мы только что из лесу…

О том, что Людвиг вместе с Осокиным ушел к партизанам, Михайлов знал. Услышав голос Людвига, он обрадовался. Людвиг — это вести с Большой земли, вести от товарищей, ушедших к партизанам. Не раздумывая, он вытащил из скобы засов.

Под сильным толчком калитка распахнулась, и Михайлов увидел перед собой Сережку Сову, улыбающегося Майера, а за их спинами жандармов. Яркий свет фонаря ослепил его, а пальцы Сережки впились в кисть правой руки. Сильным рывком Михайлов вырвал руку и, побежав назад к хате, крикнул:

— Дуся, гаси свет! Беги!

Он не успел закрыть дверь на задвижку. Снаружи на нее навалились, и Михайлов подставил ногу под нижний косяк двери, надеясь сдержать напор. Надо было выиграть время, дать возможность уйти хозяйке. Дверь под напором трещала и причиняла сильную боль ступне. В комнате задребезжали стекла распахнутой рамы, и Михайлов отскочил от двери и бросился в хату. Когда он был уже у распахнутого окна, жандармы повисли у него на плечах. Сережка поспешил захлопнуть окно.

Луч фонаря обежал комнату и осветил лицо Михайлова.

— Где есть хозяйка? — спросил Майер, подходя к нему.

— Сбежала, господин штурмшарфюрер, — сказал Сережка.

— Что же вы стоите, как олухи?! — Майер выругался. — Немедленно окружить двор и задержать ее.

Жандармы и Сережка бросились во двор.

— Повернитесь лицом к стене и… — Майер потянулся рукой к кобуре.

Закончить фразу он не успел. От удара ногой в пах Майер глухо охнул, скрючился и выронил фонарь. От удара в челюсть упал. Михайлов попытался выхватить у него пистолет: безоружным ему из окруженного дома не вырваться.

Завязалась борьба.

Сережка, держа в одной руке фонарь, в другой пистолет, осмотрел сарай, обшарил двор, затянул в пролом в стене, но идти в развалины не рискнул и вернулся в дом. Еще с порога он услышал хрипы, возню. Посветив фонарем, он увидел, что Михайлов подмял под себя Майера и душит его. Рукояткой револьвера Сережка ударил Михайлова по голове и, оглушив, оттащил в сторону.

Майер вскочил на ноги, стал избивать лежавшего без сознания подпольщика. Бил, пока лицо Михайлова не превратилось в сплошную кровавую массу…

В эту ночь волна арестов прокатилась по всему Севастополю и смела все ранее уцелевшие группы подпольщиков. В городе, кроме Михайлова и Орлова, были брошены в тюремные подвалы Галина и Валя Прокопенко, Александр Мякота, Андрей Максюк, Нелли Велиева с братом Арифатом и многие другие патриоты. В Инкермане — Павел Малых и Фрося Поцелуева. На Северной стороне — Владимир Пьеро и врач Федор Большаченко с группой товарищей.

Избежали ареста лишь одиночки: связные подполья Петька Америка, Костя Белоконь, Саня Калганов, Коля Михеев и его родные и еще те, кто подобно Евдокии Висикирской и Евдокии Ленюк, успел вовремя скрыться.

Борьба продолжается…

Часто, когда наступал вечер, Костя Белоконь выбирался через окошко из халупы Табаковых и бежал к Михеевым проведать Колю, погреться. Коля выздоравливал, температура упала, рана затянулась. Он уже вставал с постели, но не выходил из дому: от потери крови чувствовал слабость.

Степанида Александровна и Николай Андреевич всегда приветливо встречали Костю, выкладывали на стол хлеб, заставляли похлебать варева, попить горячего чая, отогреться. В хатенке было тесно, но всегда уютно. От сытости, человеческого тепла Костя оттаивал.

Разговоры обычно шли о провалах, новых арестах: на железной дороге, Лабораторной, на Пластунской, куда, по слухам, вместе с жандармами приезжал Людвиг. Всех очень тревожила участь Саши и Лиды Ревякиных, Вани Ливанова и Жоры Гузова. Что с ними сталось? Живы ли они? Или фашисты замучили их?

Михеевы боялись, что Людвиг выдаст и их квартиру. Перед тем как поселиться у Ревякиных, он одну ночь провел у них на Лагерной. Они держались начеку. Шурик и Степанида Александровна постоянно следили за тропой, ведущей к их дому, чтобы при появлении жандармов или подозрительном стуке в калитку бежать через соседский двор к родственникам, проживавшим на этой же улице. То, что полиция до сих пор не нагрянула, Михеевы объясняли тем, что Людвиг не знал улицы и номера дома, так как приходил на Лагерную и уходил ночью.

Оставалось загадкой появление Людвига в Севастополе. Что случилось с группой подпольщиков, с которой он уходил в лес? Дошли ли они до партизан? Может, схвачены в лесу карателями или убиты?