Будьте как дети

Документ, который в итоге получился, «Азовский вестник» напечатал целиком. Выглядит он, надо признаться, странно. Смысл ряда пунктов будто намеренно темен, несомненно лишь одно: Полуэктов сыграл главную роль не только в подготовке договора, он и в самом его тексте центральная фигура. По протоколу обязательства детдомовцев такие: к вечеру следующего дня сдать всё тяжелое вооружение (пушку и пять пулеметов), кроме того, половину винтовок и покинуть здание особняка. Пятьдесят винтовок с дюжиной патронов на каждую детдомовцы имеют право забрать с собой и идти куда пожелают. К данному пункту имелась сноска – он вступает в силу, только если вечер будет ясный и тихий. Второй пункт касался непосредственно Полуэктова – без каких-либо комментариев тот обязывался молиться за коммунаров ровно столько времени, сколько это окажется необходимым. Третьим и тоже малопонятным пунктом начальник ОГПУ соглашался в течение часа доставить в коммуну один рулон плотной оберточной бумаги, сто метров тесьмы и еще пять рулонов белого атласного шифона, что он, как отмечает газета, исполнил точно в срок.

Следующего этапа надо было ждать почти сутки, пока же чекисты с чоновцами оставались в бездействии и оттого сильно нервничали. Особенно их смущало, что после экстренного выпуска «Вестника» на набережной и на пляже, везде вокруг особняка собралась целая толпа горожан, кордоном и угрозами ее удалось оттеснить в лучшем случае метров на пятьдесят от позиций. Наверное, один конный эскадрон без труда разогнал бы зевак, но приказа не было, и людей с каждым часом становилось больше и больше.

По календарю солнце 23 мая заходит в 21:52 минуты. Несмотря на полный штиль, садилось оно красным, и такой же красной и круглой была уже взошедшая луна – верная примета, что к утру поднимется ветер. Тем не менее условие, которое ставили детдомовцы, нарушено не было, и чекисты получили приказ готовиться: в любую минуту коммунары могли начать выходить из особняка. Скоро они и в самом деле показались в дверях, но от их вида у солдат, простых деревенских парней, глаза повылазили на лоб.

Обычной детдомовской формой было военное обмундирование: кирзовые сапоги и шинель, только без армейских кантов, лычек, нашивок. Однако сейчас по парадной лестнице прямо на чоновцев с винтовками наперевес спускались тощие полуголые фигуры с закрытыми масками лицами – на них сгодилась упаковочная бумага – в довершение маскарада сплошь босые и в белых шифоновых туниках. По предположению следующего номера «Азовского вестника», цель карнавала была прагматическая – помешать чекистам опознать и отбить своих детей. Но не думаю, что дело здесь только в чекистах.

В этих странных одеяниях, разбившись на семь отрядов, коммунары шли церемониальным маршем, хоть и босые, уверенно, пожалуй что и молодцевато печатая шаг; толпе их выучка понравилась, многие даже аплодировали. Дальше, по-прежнему хорошо держа строй, отряды детдомовцев один за другим, не спеша, пересекли набережную, потом по гранитным ступеням вышли на пляж и направились к морю. Дно здесь было из мелкого белого песка, летом всегда полно купающихся. Печась об их безопасности, в мае четырнадцатого года Дворянское общество на собственные средства возвело на берегу семиметровую вышку для спасателей. В городе ей были обязаны жизнью никак не меньше ста человек. Правда, с тех же военных лет, даже в сезон, по вечерам пляж считался закрытым и на вышке никто не дежурил.

Но, когда первые из коммунаров подошли к воде, толпе сделалось ясно, что наверху кто-то есть. На фоне круглой яркой луны четко выделялась стоящая лицом к морю человеческая фигура, и люди с особенно острым зрением утверждали, что на вышке – нет сомнений – любимый интернатский учитель Полуэктов. Их не смущало, что Полуэктов известен в городе почти двухметровым ростом, фигура же вполовину короче. Дело в том, объясняли они, что Полуэктов стоит на коленях. Скорее всего, так и было: на вышке, будто Симеон Столпник, молился именно отец Никодим. «Азовский вестник» в этом не сомневался, по обрывкам слов, временами долетавших до толпы, его корреспондент даже восстановил одну из молитв, очень похожую на те, с которыми отец Никодим и при нас обращался к Господу.

Он говорил: «Господи, любимый мой Господи, вспомни, как Ты сам шел по водам и они не расступались, не хуже тверди земной держали Тебя. Безгрешный, неотягощенный злом, Ты был легок, почти невесом, и покоить Тебя им было в радость. Посмотри, Господи – разве эти дети не праведны, не чисты, как Ты Сам? Даже если кто-то из них прежде нарушал заповеди, они столько страдали, что давно искупили свой грех. Господи, Боже мой, ненаглядный, единственный Боже, – заклинал он Христа, – сотвори чудо: не дай пучине вод разверзнуться у них под ногами, ведь и помыслы их чисты. Они поднялись в путь не суеты ради, они идут к Тебе, в Твою Святую землю, они веруют в Тебя и, как Ты, готовы жизнь положить, чтобы спасти последнего из грешников».