Будьте красивыми

— Вы перестарались, инженер-майор. Вы слишком скупой кладовщик, вы — Плюшкин. — Стрельцову показалось, что генерал незаметно подмигнул ему. — Что значит строже? По отношению к девушке это значит справедливее. Сделала хорошо — оцени. Оступилась — тут же поправь, накажи, но по-человечески. Не позволяй выходить из рамок, но в своих рамках пусть будет девушкой, пусть будет красивой. Это о них потом будут говорить: они защищали Родину. Не они, солдаты, а они, девушки, женщины, наравне с нами, мужчинами, с вами, со мной, старым хрычом! — Генерал опять незаметно раскричался. — А мы их под трибунал! Мы еще, может, засудим и Гаранину? Знаете такую? К вашему сведению, пять лет назад Гаранина была цветущей девочкой, это была певунья, это… это был колокольчик! Вы скажете, сейчас она сникла? Черта с два! Она и сейчас красавица из красавиц! Вы послушайте ее, инженер-майор — она насквозь поет и светится, до кончиков своих пальцев. И, будьте уверены, она не снимет своих музыкальных пальцев с клавиатуры, пока не прогремит последний выстрел в этой войне. Вот она какая красавица, наша Елена Гаранина! Приглядитесь, советую. Это говорю вам я, — генерал усмехнулся, закончил желчно: — А я понимаю толк в девушках, старый гладиатор!..

— Владимир Михайлович!.. — Скуратов даже попятился.

— Героями любуюсь — есть такая слабость. Красивых люблю — виноват. И все же придется послать их еще раз в пекло, может быть, в последний раз в эту войну. На днях мы должны направить в район прорыва, на передовую, самых лучших наших красавиц. Самых лучших! Это будет решающий прорыв на территорию врага. Прошу вызвать Ипатова и Лаврищева для получения задачи. Все и обговорим, об этой девчонке тоже.

Генерал легко, проворно, красиво повернулся, пошел к выходу. Вдруг окликнул:

— Старший сержант!

— Я, товарищ генерал! — вытянулся у щитов Игорь.

— Вы ничего не слышали.

— Есть, товарищ генерал!..

Возбужденный, обрадованный за Варю, взволнованный тем, что долгожданное наступление наконец начинается, Игорь выбежал к Дягилеву.

С Дягилевым за это время что-то случилось: он метался у своего стола, точно привязанный.

— Куда девалась Ильина? Где Ильина? — твердил он в отчаянии.

— Ее кто-нибудь отпустил? — спросил Игорь.

— Я отпустил. Сказала, на минутку — и ушла. А куда ушла?

Игорь глянул на Дягилева, на аппарат, за которым должна была сидеть Ильина: ее место пустовало. Понял все. «Так вот кто твоя Вероника! Эх, Федя, как же ты отпустил ее! Опять к этому долговязому коменданту убежала! Вот вернется, я ей задам, вот накручу хвоста!» — жалея друга, злясь на него, решил Игорь.

В это время и пришли на телеграф Ипатов и Лаврищев, Дягилев, будто увидя в них свое спасение, ринулся к ним:

— Вас вызывает генерал Прохоров. Срочно! Он у себя…

Блиндаж генерала — по соседству с узлом. Поднявшись наверх, Ипатов и Лаврищев свернули по тропке налево. Ковыляя, как-то неестественно выпятив левое плечо, Ипатов устремился к видневшемуся невдалеке черному провалу вниз.

Уже внизу, в тамбуре, остановился, зачем-то достал из кармана часы, посмотрел на циферблат, долго не мог уложить часы обратно. Наконец поправил на груди старенькую, потертую портупею, глянул на Лаврищева, который спокойно, с любопытством наблюдал за ним, причмокнул губами: «Вот так, Николай Николаевич», и, взявшись за массивную деревянную ручку, вытесанную из можжевелового корня, постучал в дверь.

— Войдите, — послышался громкий голос Прохорова, и Ипатов решительно потянул на себя ручку.

Генерал сидел за столом, склонясь над большой картой и делая в ней пометки красным граненым карандашом. Рядом с ним стоял Скуратов. Генерал поднял голову, поправил очки, строго посмотрел на вошедших, будто решая, как себя вести, затем неторопливо снял с носа очки, бросил их на широкое поле карты, вышел из-за стола, гостеприимно раскинул руки.

— Очень приятно! Да вы, никак, на самолете примчались! Здравствуйте. Прошу садиться.

Прохоров оставался Прохоровым, попробуй угадай, что скрывалось за его картинными жестами! И оба насторожились, посерьезнели, кивнув Скуратову, присели перед столом.

Генерал прошел на свое место, не садясь, уперся в карту широко расставленными руками.

— Ну-с, товарищи. — Выждал, будто еще раз подумав, как вести себя с ними. — У меня к вам два дела. — Вытянул продольные складки на лице, убрал руки, сел. — Во-первых, как могло случиться, что мы допустили ошибку? Вы знаете, о чем идет речь. Давайте все вместе сейчас поблагодарим судьбу за то, что случилось это не в условиях боя. — Оглянулся на Скуратова, вдруг побагровел, потряс сжатыми кулаками: — Девчонку на-ка-зать! Прошу объявить ей от моего имени десять суток строгого ареста. Понятно? — Еще глянул на Скуратова, проверяя, какое впечатление произвели его слова. Скуратов безучастно смотрел в угол, даже не повел бровью. — И вам замечание, всем троим, строжайшее замечание! И вам, инженер-майор, слышите? Если и дальше будете позорить честь связистов, не взыщите, оберегать больше не буду!..