Буду твоей Верой

«Ну и бабник, — яростно сжимаю кулаки, — а еще целоваться лез!». Пусть я и первая начала!

Я так злюсь, так злюсь, как никогда не злилась!

И чего я так злюсь?

Это ведь широко известный факт — об армии фанатских бестужевских поклонниц, так чего ты тут устроила, Вера?

На втором этаже Дивеевского дома очень много белых дверей. Скорее всего здесь находятся хозяйские спальни, и мне становится неловко, что я пробралась на запрещенную территорию, потому что в коридоре второго этажа никого нет, кроме меня.

Решаю поскорее ретироваться, чтобы не попасть в неудобное положение. Но неожиданно из приоткрытой впереди по коридору двери тонкой полоской пробивается яркий свет, откуда слышатся копошение и голоса Карины и Альбины.

Моя наглость в который раз пугает меня саму, но я от нее отмахиваюсь и крадусь ближе.

— Ничего, я все равно узнаю правду, — рычит Карина. — Ну не могут они действительно встречаться.

— Ну ты же видела, как он за нее заступился и смотрел так…- боязливо нашептывает Альбина.

— Как? — рявкает Дивеева.

Да-да, погромче, пожалуйста, а то мне плохо слышно, но очень интересно!

— Ну…не знаю…как парень на свою девушку, — неуверенно лопочет Суваева.

Ну и бред! Он смотрит на меня, как на плавающую муху в своем стакане.

— Чушь, — фыркает Карина. — Подержи ресницы, — прыскаю, представляя, как Карина передает на сохранение свои щетки для ковра. — Здесь что-то не чисто. Такая, как она, не может заинтересовать такого парня. Я их выведу на чистую воду, — многообещающе заключает Дива. — Может она его чем шантажирует?

Вот это да! Да за кого она меня принимает? У нас сделка вообще-то! Всё законно!

— Не знаю. Карин, а тебе какая разница? –уточняет Альбина. — Ну встречаются, ну и ладно.

Вот действительно! Я прямо уважать начинаю Альбину!

— Мне? Разница есть и большая. Потому что рядом с Бесом лучше смотреться буду я, а не эта босячая пигалица.

Вот это самомнение! И не пигалица я! Это она — кувалда двухметровая, а я миниатюрная тростиночка.

— Так у тебя же Артем есть? — слышу в нотках Альбины изумление.

— Есть, — соглашается Карина. — И никуда не денется. Но он так, запасной аэродром. Пока основной для меня закрыт. Ну ничего, скоро я это исправлю.

Артем Чернышов — запасной аэродром?

У меня открывается рот и округляются глаза до таких размеров, что, кажется, сейчас выпадут линзы.

Змеюка подколодная!

— Альбин, а почему дверь открыта? Живо закрой, — приказывает Карина, а я пулей несусь к лестнице, пока меня не поймали.

Ну и дела…

19

— Ой! — пугаюсь, когда забегая за поворот в сторону лестницы, меня ловят чьи-то руки.

— Вера?

— А-Артем? — испуганно заикаясь, прищуриваюсь и пытаюсь разглядеть под тонной краски идеальные черты Артема Чернышова.

Если бы не голос, я бы, клянусь, его не узнала.

Сейчас, когда Чернышов стоит на ступеньку ниже меня, практически касаясь моего носа своим, я могла бы беспрепятственно рассмотреть каждую черточку его лица, о чем тайно мечтала целый год. Но под метровым слоем грима этого сделать совершенно невозможно.

Ну зачем он это сделал? Зачем испортил такое потрясающее лицо?

Его, полностью выкрашенный в черную краску, нос создает впечатление пустоты и провала. Кожа лица выбелена, а глаза широко обведены смоляной краской. Артем улыбается, и его улыбка растягивает рот прямо до ушей, потому как губы задумано удлинены.

Он выглядит …Боже…не думала, что смогу это сказать…но выглядит он ужасно.

Морщусь и хочу отстраниться, но руки парня упорно удерживают меня за талию и, кажется, не собираются отпускать.

Чернышов разглядывает меня с не меньшим интересом, но ниже моего лица его взгляд не опускается.

В отличие от одного наглого спортсмена! Который, скорее всего, в эту самую минуту зажимается с той дьяволицей — брюнеткой и наставляет нашим отношениям рога.

— Классно выглядишь, Вера! — произносит Артем.

О, Господи! Он впервые со мной разговаривает!

Я каждый раз перед сном в своих наивных фантазиях воображала, что когда-нибудь смогу услышать такие банальные, но значимые слова. И я их слышу! Артём Чернышов говорит, что Вера Илюхина, незаметная зубрилка, босячка и нищенка -классно выглядит!

Первый комплимент! Первое произнесенное им мое имя! Он запомнил!

Не то, что Бестыжев, справившийся с этой задачей лишь с четвертой попытки.

«Да что б тебя…!» — мысленно ругаюсь!