Будущее капитализма

Социальная психология также подтвердила мысль Смита о том, что источником нравственности являются ценности, а не разум[29]. Джонатан Хайдт нашел доказательства того, что дело обстоит именно так. Мы стремимся обосновать наши ценности, приводя в пользу них какие-то доводы, но если эти доводы оказываются несостоятельными, мы скорее приведем другие доводы, чем изменим наши ценности. Выясняется, что приводимые нами причины — это самообман и фикция, которые получили название «мотивированного обоснования»[30]. Причины зависят от ценностей, а не наоборот; или, как это образно выразил Юм, «разум — раб страстей». С рациональным homo economicus дело обстоит еще хуже. В своей книге «Загадка разума», которая уже сегодня признается важным прорывом в науке, Юго Мерсье и Дэн Спербер показывают, что и сам разум развивался как средство решения стратегической задачи убеждения других людей, а не как средство совершенствования процесса принятия наших собственных решений[31]. Анализ мотивированного обоснования показывает, почему в нас развилась способность к рассуждению и как мы ее обычно используем. По большому счету колоссальное увеличение объема мозга человека за последние два миллиона лет было обусловлено нашей потребностью в общении[32]. Идеи Смита не только не представляются каким-то чудачеством, но намечают кардинальные направления для будущих учебников по экономике.

Ценности часто дополняют друг друга, в результате чего образуются новые нормы. Справедливость и верность — две ценности из того набора ценностей, которые, как выяснил Хайдт, являются общими для всех нас, — вместе образуют основание принципа взаимности — нормы, в которой наша глубинная потребность в уважении со стороны других неразрывно связана с чувствами стыда и вины, которые мы испытываем, когда нарушаем собственные обязательства. Эксперименты показали, что необходимость соблюдения взаимности — это наше «слабое место»: она заставляет нас выполнять даже те обязательства, которые требуют значительных усилий. Хотя в основе долга спасения лежит забота о других, если те, кто в состоянии помочь другим, образуют группу, они могут использовать ценности справедливости и верности для формирования системы взаимных обязательств: «я окажу помощь, если и ты ее окажешь». Подобно тому, как мы учимся устанавливать приоритетность наших потребностей, мы устанавливаем и приоритетность наших ценностей. Пользуясь нашим практическим разумом, мы уточняем ценности, которые на первый взгляд входят в противоречие друг с другом, позволяя самой ситуации указать нам направление возможного компромисса.

Именно таким был подход Смита и Юма. Развивая этот подход, такое объединение наших общих моральных ценностей с практическим разумом защищала философия прагматизма. Она является коммунитаристской по своим истокам и видит задачу морали в том, что мы должны делать всё, что можем, чтобы сообразовывать наши действия с ценностями нашего сообщества и конкретными условиями[33]. Мы должны пользоваться практическим разумом, решая, какое действие будет правильным. Такой подход отвергает идеологию: никакая ценность не является господствующей, абсолютной и действующей на все времена. В реальных сообществах значение одних ценностей относительно других меняется во времени; прагматизм требует задать вопрос: «Что скорее всего сработает здесь и сейчас?»

Любая идеология, напротив, претендует на превосходство над теми, кто с ней не согласен, апеллируя к требованиям разума. Хранители верховной идеологии составляют авангард тех, кто «знает, как надо». Религиозные фундаменталисты признают высшим авторитетом уникальное божество, марксисты — диктатуру «пролетариата», руководимого иерархией вождей[34]; утилитаристы — сумму индивидуальных полезностей, ролзианцы — «справедливость», как они определяют ее сами[35]. Прагматизм противостоит не только идеологии, но и популизму. Идеология отдает верховенство над широким спектром человеческих ценностей некоему «разуму», а популизм отбрасывает практический разум, основанный на фактах, совершая ни на чем не основанные переходы от эмоций прямо к предлагаемым общественным мерам. Наши ценности, тесно связанные с практическим разумом, связаны и с сердцем, и с головой. Популизм — это сердце без головы, идеология — голова без сердца.