Будущее капитализма

Впервые в человеческой истории все может быть сделано где угодно и продано кому угодно. В капиталистической экономике это означает, что изготовление любой компоненты и выполнение любой деятельности переносится в то место земного шара, где это обходится дешевле всего, а возникающие продукты и услуги продаются там, где выше всего цены и прибыли. Минимизация затрат и максимизация выручки — это и есть максимизация прибыли, в чем и заключается сердцевина капитализма. Сентиментальная привязанность к какой-нибудь географической части мира не входит в эту систему.,

С технической стороны затраты на транспорт и коммуникацию резко снизились, а скорость обоих — экспоненциально возросла. Это сделало возможной совершенно новую систему коммуникации, команды и контроля в секторе бизнеса. Можно координировать группы исследователей и проектировщиков, работающих в разных частях мира; можно изготовлять компоненты в любом месте мира, где это обходится дешевле всего, а затем отправлять их в такие места сборки, чтобы минимизировать общие затраты. Собранные изделия можно быстро отправлять туда, где они нужны,с помощью доставляющей их в точно указанное время системы воздушных перевозок. Продажа может быть глобальной. С 1964 по 1992 г. мировое производство выросло на 9%, но экспорт вырос на 12%, а заграничное кредитование выросло на 23% (1).

Но для развития глобальной экономики идеологии были столь же важны, как технологии. Когда сразу же после Второй мировой войны начала развиваться глобальная капиталистическая экономика, те новые технологии, которые считаются теперь важными для глобальной экономики, еще не существовали. Идеология придала капиталистическому миру глобальное направление, в дальнейшем усиленное технологией. Технологии, нужные для расширения и преобразования глобальной экономики, так или иначе развились бы, но исторически сложившиеся идеологии, несомненно, задержали бы их применение — и могли бы совсем его остановить. Технология ускорила развитие нынешней глобальной экономики, она создала ее социальные установки и вытекавшие из этих установок действия правительств.

В частности, Соединенные Штаты, с их историей изоляционизма, могли бы после Второй мировой войны превратиться в современный эквивалент китайской Срединной Империи. Это была богатая страна; она доминировала в военном отношении; с востока и запада она была защищена обширными океанами, а с севера и юга от нее были обширные страны, где жили дружественные, слабые в военном отношении соседи. С экономической стороны весь остальной мир ей был нисколько не нужен. Соединенные Штаты легко могли снова впасть в свой исторически сложившийся изоляционизм. И даже после возникновения врага в лице коммунизма были влиятельные политические лидеры, которые этого хотели.

В эпоху маккартизма американцы создали себе из коммунизма внутреннюю угрозу, а во время «холодной войны» американцы рассматривали коммунизм как внешнюю военную угрозу; но в действительности коммунизм никогда не был ни внутренней угрозой «переворота» в Америке, ни внешней военной силой, прямо угрожавшей завоевать Америку. Повсюду в мире были внутренние политические угрозы и внешниевоенные угрозы (Италия, Франция, Западная Германия, Южная Корея), но они лишь косвенно угрожали Америке, поскольку она захотела стать глобальным лидером антикоммунистического военного блока. Если бы она захотела замкнуться в изоляции, то и в этом случае коммунизм ей бы непосредственно не угрожал. Вероятно, в конечном счете именно косвенная угроза глобального коммунизма, вставшая перед глобальным капитализмом, перетянула чашу весов и привела к тому, что изоляционизм уступил место интернационализму.

Нобез угрозы коммунизма мир после Второй мировой войны был бы совсем иным не только в Соединенных Штатах. Если бы не внутренняя угроза социализма и внешняя военная угроза коммунизма, Европа имела бы внутреннюю сплоченность и экономические ресурсы, чтобы вернуть и удержать свои довоенные колониальные империи. Даже перед лицом внешнего коммунизма и внутреннего социализма такие страны, как Франция и Великобритания, лишь с большой неохотой отказались от своих колониальных империй — под действием вооруженного сопротивления и под огромным нажимом Соединенных Штатов, который происходил лишь оттого, что Соединенные Штаты считали колониализм несовместимым с сопротивлением коммунизму. Англо-французское вторжение в Египет, чтобы отвоевать Суэцкий канал, и их последующееотступление под американским давлением драматически символизируют, что они хотели бы делать и чего не смогли сделать без американской поддержки. Без американской поддержки им просто пришлось бы уйти из своих колоний. Но без угрозы коммунизма колониализм продлился бы гораздо дольше.