Будут расставания

Федор вылез из-под одеяла, убрал волосы со лба. Не поднимая головы, стал заправлять постель. Митя подошел к нему и хлопнул ладонью по спине.

— Остался на бобах? Ну и ну!

Федор обернулся. Щеки у него алели, а подбородок побелел, точно был обсыпан мукой.

— Свадьба вчера была, — ответил усталым голосом.

— Э-э-э, парень, да у тебя никак жар, — Митя приложил ладонь ко лбу Федора. — Отчего это? От любви?

— Не смейся, Митька! — Илья перестал делать зарядку. — Женщины все могут!

— Что? — хихикнул Митя. — Что могут женщины?

— Могут дать человеку счастье, окрылить, — серьезно сказал Илья, — а могут и отнять веру в жизнь.

— Брось, Федор, кукситься, — смеялся Митя, — просто у тебя самолюбие играет.

— Я же не деревянный, — сказал Федор, поправляя на постели подушку. — Обидно… Думал, как у людей будет, дождется.

Илья с Дмитрием переглянулись. Федор дышал как после тяжелой работы и облизывал губы.

— Ты, может, простыл? Сунь градусник под мышку, — посоветовал Илья.

— В таком разе, ребята, не дурно выпить.

— Может, к вечеру, ребята. Сейчас мне в институт, — Федор подошел к вешалке, погладил пальто. — Мне неохота идти, но что делать? — Снял шапку, выронил ее из рук. Неловко нагнулся, поднял. Стал надевать пальто, попадая с трудом в рукава. Он толкнул дверь и пригнулся, словно для того, чтобы легче пройти, но попятился.

Через порог хозяйкой ступила Рита, в белом фартучке, в домашней косынке.

— Пожалуйста, не расходитесь! — сказала она. — Все будем пить кофе.

— Слышал? — Илья поймал Федора за рукав. — Общественный завтрак, оставайся. Женская инициатива.

— И покрепче что-нибудь найдем! — добавил Митя, доставая из тумбочки зубной порошок.

— Пожалуйста, не ломайся, Федор, — сказала Рита. — Девочки напекли оладий.

— Я понимаю, — Федор серьезно смотрел на Риту. — Но мне в институт. Опаздываю.

— Но сегодня воскресенье, Федя!

— По расписанию у нас сегодня лекции.

Он ушел.

— Риточка! — Дмитрий подмигнул. — Федя попал в историю с милицией. У него хандра. Вчера выходил из трамвая с задней площадки и повздорил с представителями порядка.

— Я все знаю! — Рита поставила на стол чайник. — Мне его ужасно жалко. Мы с Галкой и затеяли этот завтрак. Позвали Радия.

— Откуда вам-то известно? — Илья повесил на шею полотенце.

— Мы с Галкой все знаем! У Феди несчастная любовь, и не надо над этим смеяться!

Илья и Митя вернулись из умывальни розовые после холодной воды.

За столом сидел Радий Бушмелев с развернутой газетой в руках. Люба Лебедева разливала кофе, а Галя, притихшая, похорошевшая, в светлом легком платьице, раскладывала вилки и ложечки.

— Ого! Это я понимаю, забота о холостяках. А где же вино?

Не глядя на Митю, Галя ответила:

— Во-первых, здесь есть семейные, а во-вторых, вина не будет совсем!

МЕЧТЫ ИЛЬИ КОСОТУРОВА

Илья подошел к окну.

Голуби легко ныряли с карниза в глубокий колодец станционного двора и снова поднимались к холодному сизому небу.

«Умеют! — завидовал он. — Это и есть талант, когда просто, от всей души». — Отвернулся от окна, стал глядеть под ноги.

В коридоре углеподачи было тихо, от свежевыкрашенных тележек попахивало спиртом. Тележки были готовы к испытаниям.

Талант не возьмешь в инструменталке. Родиться с ним надо. Бывают неудачи, ошибки, но если человек талантлив, у него предчувствие пути, широкие горизонты.

Рабочие зольного отделения, наверняка, не раз видели, как быстрое течение реки уносит ил со дна, но никому из них не пришла мысль о гидрозолоудалении.

А человек талантливый задумался: «Почему бы не протянуть трубы и не погнать по ним насосами воду? Раскаленный шлак из бункеров будет сыпаться в воду, а вода унесет его на шлаковое поле».

За это предложение техник Москвин получил Государственную премию. Сейчас двое дежурных справляются со всей системой. В отделении побелено, светло, только тихо шуршит вода и шлак в стальных трубах. И не верится, что было время, когда раскаленный шлак сыпался из бункеров в вагонетки, а зольщики (в смене их было сорок человек) в респираторах вручную откатывали вагонетки. Дым, грохот, и где-то под потолком — зеленоватые пятна ртутных ламп.

«Мне славы не надо! — размышлял Илья. — Впрочем, за дело… Но разве на станции есть теперь такие узкие места, как зольное. Надо отправляться на новые станции. Там простор. «Старушка» научила многому, пришло время прощаться».