Буйная Кура

- Нет, молла, даже если ты захочешь, я на это не соглашусь, - Аллахяр снова воспламенился, как очаг, в который подбросили сухих дров. - Я с ним сам сведу счеты, сам. Ты только извести меня, когда наступит удобный момент. Об остальном не беспокойся. Я его убью не сразу. Я выпущу из него кровь каплю за каплей. Ты только извести меня, где и в какое время.

- Трудное дело, брат, возлагаешь на меня.

- Как хочешь, молла. Я не отстану от тебя. Как говорится в народе: вошел в кувшин - стал водой кувшина. Теперь и ты не можешь отстраниться от этого дела. А если отстранишься, то сейчас же посылай человека к Джахандар-аге и сообщи ему, что я здесь. Только это будет не в твою пользу. Подумай, я могу уехать по той же дороге, по которой приехал.

Аллахяр действительно сделал вид, что собирается встать, но молла нажал на его плечи.

- Раз уж все так получилось, слушай меня. Больше в этой деревне не показывайся. Если попадешься кому-нибудь на глаза, насторожишь их. Когда делаешь дело, надо уметь замести следы. Понял? А случай будет. Ведь народ на одном месте не сидит. Сегодня на низине, завтра в горах. Да еще наступит время жатвы... Одним словом, когда понадобится, я тебе сообщу. Но только о нашей встрече ни одна душа не должна знать. Слышишь?

- Будь спокоен, молла, не тревожь свое сердце.

Аллахяр словно сразу помолодел. Недавней растерянности как не бывало. Кажется, и спина выпрямилась, и глаза засверкали, словно у хищника, готового броситься на добычу. Он вскочил на ноги, быстрыми шагами подошел и взял из угла свою винтовку. Накинул на плечи бурку, намотал на шею башлык.

- Счастливо оставаться.

- Да подожди, поешь.

- Чтобы всегда у вас дом был полон. Ничего не надо. Путник должен быть в пути. Лучше уехать до восхода луны.

- Как хочешь. Ребята проводят тебя из деревни по короткой дороге...

Молла Садых некоторое время стоял перед окном и прислушивался к деревне. Он хотел убедиться, не поднял ли его гость собак, не разбудил ли людей. Но, кроме шуршанья ночных бабочек и отдаленного гула Куры, он ничего не услышал. Плотно закрыв дверь, стал прохаживаться по комнате. До полуночи щелкали его желтые янтарные четки.

4

На опушке леса Ашраф придержал коня. В лицо пахнуло прохладное дыхание Куры. Запахло илом. Таптыг тоже натянул повод.

Весь берег Куры превратился в невольную стоянку кочевников. Из леса, из разных мест съезжались они к реке, чтобы переправиться на тот берег, но Кура разлилась, разыгралась, загородила дорогу. На открытом месте группами стояли арбы, в прибрежном лесу паслась скотина. Где-то выше по течению прошли дожди. Злые мухи и слепни истязали животных. Оживление и гомон царили здесь: женщины наспех разводили костры, голопузые ребятишки сновали возле колес, мальчишки повзрослее поили телят. Мужчины гарцевали по мелким протокам Куры, разбрызгивая воду.

- Кура опять буйствует, - сказал Таптыг.

- Думаешь, в лодке не переплыть?

- Если бы это можно было, не скопилось бы столько людей.

Тем временем подтянулись арбы. Джахандар-ага остановился под тенью большой чинары, вгляделся в бурлящую мутную воду и приказал распрягать быков. Сошел с коня. Таптыг хотел было подхватить повод, но он не дал.

- Ты лучше иди и узнай, долго ли мы здесь простоим.

Таптыг и Ашраф поехали по размытой илистой тропинке, через прибрежный кустарник. Они то пригибали головы, то руками раздвигали ветки.

Ашраф пришпорил коня, направляясь к броду. Вода здесь разливалась не глубоко. Несколько подростков гнали коров. Животные пугались и пятились назад.

Маленькая протока Куры перерезала Ашрафу путь, Таптыг первым въехал в воду. Ашраф не хотел отставать и потряс хлыстом. Кони поравнялись, разбрызгивая по сторонам серую мутную воду. Миновав протоку, выбрались на твердую тропинку и помчались дальше. На повороте неожиданно наскочили на группу девушек. Как ни старались всадники натянуть поводья, остановиться не удалось. Испуганные девушки с криком рассыпались вокруг. Одна из них уронила кувшин под ноги Ашрафова коня.

Ашраф услышал злой голос:

- Чтобы вам провалиться!

Ашраф посмотрел назад. Ему вслед хмуро смотрела девушка в платье из красного атласа. На груди и на поясе сверкали серебряные мониста. Девушка смотрела на Ашрафа, забыв про свое несчастье. Разгладились ее сросшиеся брови и зашевелились сердито сжатые губы. Глаза засветились, вместо злости и гнева в них появился легкий укор.

Впрочем, после мгновенной растерянности девушка проворно повернулась и побежала догонять своих подруг.

Ашраф повернул коня за Таптыгом и поравнялся с ним.

- Кто эта девушка?

- Да разве ты не узнал? Это же Пакизе.

- Какая Пакизе?

- Дочь моллы Садыха.

- Так она же была совсем маленькая.

- Девицы растут очень быстро. Пока ты закроешь и откроешь глаза, они успевают вырасти на длину плетки.

- И Салатын выросла?

- Да, слава богу, она стала взрослой девушкой.

Кони шли мерным шагом, чавкали копытами по илистым лужам, тянулись губами и щипали листья с деревьев, а увидев серую, пенистую воду перед собой, остановились и навострили уши. Ашраф улыбнулся.

- Бедная девушка чуть не заплакала.

- Какая девушка, господин?